Солдат
Шрифт:
– Нам дали передышку, учли, что мы всю ночь воевали. Комполка по телефону благодарил за то, что домик тот, что ты взял, вовремя захватили.
– Ага, – скорчив рожу, киваю, – взял, да в одиночку полроты гансов смахнул, как крошки со стола, и сижу теперь как герой. Ты чего, лейтенант, очумел, что ли?
– Ладно, мы взяли, так что начальство довольно.
– Ну и слава богу, это же хорошо, когда начальство довольно, – улыбнулся я.
– Вторая рота нашего батальона пошла дальше, если захватят соседние дома, нам вообще хорошо будет. А у первого батальона плохо, они вокзал штурмуют, у них в батальоне ведь тоже уже далеко не полный состав, а гитлеровцы сидят основательно. Разведка
– Прорвемся, командир, не мы, так те, кто за нами пойдет. Всегда так было и всегда так и будет. Кто-то гибнет, кто-то прорывается и побеждает. Сейчас-то нам что делать?
– Курочкин сказал, что это ты немецкого офицера из снайперки положил?
– Да, с третьего выстрела. Потом пристрелялся и еще вроде нескольких «заземлил».
– Вот, а ты спрашиваешь, зачем я тетрадь веду и все про вас записываю. Ты себя слышишь? Откуда у тебя словечки такие, я так иногда тебя вообще не понимаю, как будто и не нашем языке говоришь.
– Извини, Леш, да сами как-то придумываются, я не специально.
– Ты за языком приглядывай, а то уже не я спрашивать буду, – предостерег меня взводный. – Винтовку с оптикой младший сержант Фоменко в полк отнес, но я тебе тут подарок приготовил, ты же говорил, что больно уж тебе хочется с прицелом пострелять.
– Было дело, да и правда интересно. С автомата строчишь-строчишь, попал, не попал, только гильзы звенят, а тут… – я многозначительно вскинул брови, – тут другое дело.
– Сейчас, подожди, – лейтеха вышел, а я сел на стул возле окна. Тут на столе лежала развернутая карта, точнее, командир обстановку зарисовывал. Поглядел, а хреновые у нас дела-то. Стоит фрицам ударить по нам с двух сторон и всё, ладно, если к переправе успеем свалить. Хотя я, конечно, не совсем точен, слева вроде наши соседи хорошо укрепились, вряд ли так просто их пройдут, но если фрицы танки подтянут, тогда да, тяжело будет.
– На, владей! – отвлек меня голос Нечаева. Развернувшись на стуле, уставился на командира.
– Блин, командир, вот это подарок! – я восхищенно вытаращил глаза. Взводный держал в руках немецкую винтовку с оптикой.
– Держи, говорю, чего глазами хлопаешь? Эту никто не заберет, я ее на взвод записал, теперь твое оружие.
– Слушай, командир, но я ведь не снайпер, этому учиться надо! – сомневаясь в своих возможностях, сказал я.
– Вот и учись, я тоже первый день в бою взводом командую, не плачу же!
– Как прикажешь, – взял винтовку в руки и стал разглядывать. – А где хозяин этого ствола?
– Ее в квартире наверху нашли, там же трупик свеженький, весь такой в пятнистой одежке, ботиночки хорошие, и головы почти нет, гранату кто-то кинул.
– Кто прибрал? – спросил я, понимая, что наши хрен пройдут мимо хороших вещей.
– Да разобрали кому что, только оружие принесли.
– Да, от ботиночек фрицевских и я бы не отказался, удобные они у немцев.
– Ну-ну, хватит тут нашу советскую обувь хаять, – улыбаясь, проговорил взводный. – Иди оружие осмотри, пристреляйся, патронов мы немецких много захватили.
– Да я вон ленту от МГ сейчас распотрошу себе в сидор, мне надолго хватит. – И я, подхватив винтовку, вышел из квартиры.
Не успев спуститься вниз, натолкнулся на Петруху.
– О, Сань, проснулся? – бодренько так спросил напарник.
– Да. Спасибо, брат, за еду, очень вовремя.
– Да ладно, я же понимаю, ты устал… – смущенно ответил Петя.
– Петь, ты чего? Вместе же воевали, чего ты меня все выделяешь? – И правда, чего-то Петро меня все хвалит и хвалит.
– Так ты вон как знатно воюешь! – продолжал петь дифирамбы напарник и прятал глаза от смущения.
– Пе-тя! – сказал я, уже не улыбаясь.
– Извини, Сань, – напарник замолчал, но через пару секунд выпалил: – Ты же меня спас там, – Петя махнул рукой себе за спину, – меня бы уже не было тут.
– Когда это, о чем ты вообще? – я совсем растерялся, не понимая, о чем говорит друг.
– Когда переправлялись, бомба рядом с баржей упала, помнишь, меня выкинуло тогда, а я плавать не умею. Ты же меня вытянул, что, забыл, что ли? – Ах, вон он о чем. Честно говоря, я и не заметил в темноте, кого я тащил. Было дело. Баржу взрывной волной в скулу шлепнуло, а парень на ногах стоял, вот и полетел за борт. Мне тогда даже прыгать не пришлось, он рядышком бултыхался, я свесился за борт и вытащил его. Блин, там так страшно было, что я забыл об этом сразу, а парень-то впечатлился, оказывается. То-то я думаю, чего он за мной так ходит, помогает, жрать вон притащил и буквально в рот заглядывает, когда я что-нибудь говорю.
– Братуха, забудь ты это. Я же не видел даже, кого вытаскивал, да и любой бы так сделал на моем месте.
– Да вот никто кроме тебя и не кинулся ко мне. А знаешь, как мне от этого страшно было? Меня в детстве дед плавать учил, в пруд швырнул, а я камнем на дно, ну боюсь я воды, не могу себя перебороть. Как оказываюсь в воде, на меня просто паника нападает, не знаю, что делать.
– Вот немчуру расхреначим под орех, сам тебя научу. Слово даю, не надо воду бояться, вода это жизнь.
– Как скажешь, только я все равно утону, боюсь я.
– Эх, вояка ты хренов. Пошли давай, надо мне трофей пристрелять, видишь, какую мне «цацку» командир подарил? – я показал парню немецкую винтовку.
– Ты глянь, сколько тут крестиков на прикладе! – удивился Петро. А я-то, к моему стыду, и не заметил, хотя я ее не особо и разглядывал.
– Затрем сейчас, а скоро звездочки царапать будем, договорились?
– Конечно, – улыбнулся напарник, и мы двинулись к выходу из дома.
Винтовка оказалась в полном порядке. Надо отдать должное немчуре, классная винтовка. На двухстах метрах я спокойно посшибал все банки, что мы с напарником установили для пристрелки. Я, конечно, выпустил для начала пяток пуль, просто чтобы понять, куда она вообще стреляет, а вот затем уже начал стрелять по мишеням. Петруха так и продолжал всячески мне угождать, я даже поругаться хотел, но после повторной нравоучительной беседы тот вроде успокоился. Раньше бой был, некогда ему было думать о таком, а сейчас, на отдыхе, парнишка «поплыл». Просто Петро предложил мне мой автомат таскать, дескать, у тебя винтовка, тебе тяжело будет, вот я на него и «набросился».
– Петь, если не прекратишь так себя вести, я доложу лейтенанту, нехай тебя в другую часть отправят. Мне напарник нужен, а не почитатель, я не девка. А оружие свое сам таскать буду, вот на позиции будем лежать, там да, поможешь, а сейчас прекращай, я тебе всерьез говорю. – На этом и договорились. Отличный он парень, да и не один он, все здесь хорошие и добрые люди, кто из них виноват, что война их перековала?
К пяти вечера с нами связались из штаба полка и, потребовав у взводного отчет по потерям, приказали ждать команду «фас». Ну, сигнал о нашем выдвижении в сторону вокзала. Там первый батальон сейчас рубится, немцы их опять выбили из здания. Где-то рядом сражаются, задница там полная. А наш батальон должен, прорываясь к железнодорожному вокзалу, освободить центр города, дома попутно чистить будем, вот так. Бой на встречных курсах, немцы к Волге, а мы от нее.