Солдаты Омеги (сборник)
Шрифт:
— Н–не убивать! Аан служить! Аан все служить! Аан убивать! Не убивать Угр! Парень страшно, безысходно рассмеялся:
— Аан не убивать! Аан!
И видно, для иллюстрации, коснулся девчушки. Надо думать, ее так звали — Аан. Артур понял: каждый из них предлагал свою жизнь в обмен на жизнь другого. Дикари. Людоеды. Не знающие стыда и закона. Он медленно поднял автомат. Девчушка закричала и бросилась к парню, закрывая его собой. По бедрам ее струилась кровь. Парень хотел отстраниться, но Аан льнула к нему, цеплялась, не переставая плакать, твердила:
— Угр не убивать! Угр не убивать! —
Артур зажмурился. Он не знал, что Аан твердит возлюбленному своему мужу: «Мы никогда не умрем». Возможно, если бы Артур знал, он не смог бы выстрелить. Пули прошили обоих: и Угра, и Аан.
* * *
— Что с бабами? — спросил Артур Курганника.
Коновал пожал плечами. Все мужчины были мертвы, как и несколько женщин, кинувшихся на врагов.
Маклай глянул на сержанта, облизнул тонкие губы. Левый глаз, пронзительно–синий на красном лице, смотрел куда–то в небо:
— А есть ничего, симпатичные.
— Опомнись! — Курганника перекосило» — Они людей жрали. Все.
— Убивать женщин — последнее дело, — встрял Паш.
Как ни странно, на этот раз он сказал по делу: если людоедов–мужиков перестреляли не без удовольствия, то казнить беззащитных женщин было противно. А детей — и подавно.
— На человеческом языке кто говорит? — обратился к людоедкам Курганник.
Вперед вышла женщина с отвисшим от постоянных родов животом и пустыми длинными грудями. Ее дети остались в толпе.
— Иях говорить. Иях понимать.
— Жить хотите?
Иях оглянулась на соплеменниц, потом со страшной улыбкой посмотрела на захватчиков:
— Вождь убить. Дочь убить. Убить всех.
Курганник поскреб бритый затылок. Артуру стало тоскливо. Он не понял, о чем толкует эта дикарка: что всех убили или что жить не хочет? Опять вспомнилась родная ферма, оставшаяся без мужиков. Бабам трудно будет. А эти без жилья, без еды и вовсе передохнут. Или сожрут друг друга.
— Я не смогу их убить, — пожаловался Щуплый. — Я вообще не люблю стрелять, а в женщин — прав Паш, последнее дело.
— Думаешь, я такой убийца? — вызверился на него Курганник. — Я вообще больше лечить люблю. Эй, ты, людоедка. Что дашь за ваши жизни? Иях рассмеялась:
— Твоя смерть. Курганник побагровел.
— Дай я. — Маклай опустил автомат и шагнул к ба–бе. — Иях. Мы вас отпустить. Совсем отпустить. И вы идти куда хотите. И мы уезжать. Мы взять воды и еды. И отпустить. Поняла, дура?
— Щуплый, Клоп, — позвал Артур самых бесполезных в бою земляков, — пройдитесь–ка по шатрам. Особенно в шатре вождя пошерстите. Что полезного найдете — волоките сюда. А Маклай пока с дикарями общнется.
Маклай вошел во вкус. Отчаянно жестикулируя, он пытался втолковать бабам и детям, что людоедство — занятие пагубное, что жрать нужно тех, кто не разговаривает, и что, если бабы захотят, их в любой деревне примут. Это Маклай, конечно, дал маху: раньше, когда на фермах были мужики, дикарок, может, и не погнали бы, а бабы их точно не пустят.
Время тянулось мучительно долго. Небо темнело. Сначала Артуру показалось, что уже наступил вечер, но странный коричневый оттенок неба говорил о другом: надвигалась пылевая буря. И пережидать ее в становище людоедов он не горел желанием.
— Быстрее давайте! — крикнул Щуплому и Клопу. Щуплый высунулся из шатра вождя, наступив на труп:
— Гляди, Артур, что нашли! Это же карта! А дика–ри небось и не знают, какую ценность хранили!
— Уходить надо, — Курганник тронул Артура за плечо, — буря идет.
Забрав скудную провизию и бурдюки (Артур не хотел думать, из чьей кожи они сделаны) с водой, отряд вернулся к грузовику.
Когда налетела, заметая тела погибших людоедов, пылевая буря, грузовик был уже далеко от стойбища. Все дружно забились в кузов, окно заткнули тряпкой. Свистело, ревело, машина раскачивалась под порывами ветра. При свете фонаря Артур рассматривал карту: она была старая, но, похоже, омеговская. Через плечо заглянул Курганник:
— До Москвы по ней дойдем. Не подробная, но лучше, чем ничего.
— Ты карты читать умеешь? — поразился Артур. Он думал, никто в отряде не умеет читать карты. Его самого научили этому в Омеге, как и другим полезным вещам.
— Да пришлось научиться. Я много путешествовал. Артуру показалось, что спутники навострили уши, но Курганник надежд не оправдал, не стал байки травить.
— До Москвы несколько дней ходу, — сказал коновал, — а еды и воды у нас считай нет. Кукурузы чутка — и всё. Видать, голодное время у людоедов выпало, раз мяса не нашли… А нашли бы — я и баб перестрелял бы, и детей. Хотя теперь им все равно кранты, даже если бурю переживут.
Помолчали. Все вспоминали ферму, детей и женщин. Конечно, туда пылевая буря могла и не дойти, но все равно боязно.
— Будем искать деревню, — решил Артур. — Даже если Омега там побывала, вода и какие–никакие припасы найдутся. Убедим поделиться. И хорошо бы еще грузовик на сендеры поменять.
Песок скрипел на зубах. Артур потянулся к бурдюку и сделал глоток. Ему показалось, что вода пахла кровью.
Глава 9. БОЙТЕСЬ ДАНАЙЦЕВ
Чтобы поразмыслить, Гарпун частенько взбирался на крышу своего двухэтажного дома, откуда открывался чудесный вид на его богатство, его гордость — нефтекачку. Вчерашний ураган повалил нефтяную вышку, и с самого утра рабочие тщательно проверяли, целы ли механизмы на остальных трех. Суетящиеся люди напоминали муравьев: бегали туда–сюда, останавливались, переговариваясь, ползали по металлическим опорам. «Износилась техника», — с тоской думал Гарпун, почесывая пузо под бордовой рубахой. Пока границы Вертикального города были открыты (дед Гарпуну рассказывал), там можно было достать нужные детали, сейчас же — просто Погибель!
С каждым годом все хуже добыча, ведь у Южного братства выгоднее покупать. Им повезло: на юге нефть хоть ковшом черпай! Жиреют, некроз им в подмышку! Хорошо, Северному братству от Древних нефтеперерабатывающий комплекс достался. Половина приборов поломалась, половина непонятно как работает, но сохранившихся знаний хватало, чтобы худо–бедно использовать завод. Тайны приборов Гарпун узнал от отца, отец — от деда. Дед рассказывал, что его предки до Погибели на нефтекачке работали, но люди говаривали, что прадед захватил завод и секреты узнал, пытая прежних хозяев.