Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века

Мартин Джордж Р.Р.

Она выхватила пистолет из руки киллера и прицелилась.

Она ведь туннельная крыса, черт подери. Животное, трусливое и подлое. Иногда следует себе об этом напоминать.

— Ничего, это же не убийство. — Кен хотел поддержать ее.

— Знаю, — ответила Риз.

Она подняла пневматический пистолет повыше — идеальное оружие убийцы, стреляет отравленными стрелами — и бесшумно всадила стрелу в бедро манекена. Потом она закрыла глаза — чтобы не видеть агонии этого существа. И увидела Стюарда, увидела, как он молча умирал на больничной койке. Все затопила черная тоска. Она открыла глаза и посмотрела на Кена.

— Живучая тварь, — сказала она.

Кен кивнул.

— Я не этого клона имею в виду. — По телу Риз пробежала

холодная дрожь.

Через потайную дверь она вышла в соседнюю квартиру. Сумка уже упакована, удостоверение и паспорт готовы. Как-никак подделка документов — ее конек. Да еще убийство беззащитных людей. Группы обслуживаются со скидкой.

Она хочет поселиться на берегу океана. Новая Зеландия — вполне подходящее место. Сейчас там как раз начинается весна.

— Ты вернешься? — спросил Кен.

— Может быть. Ну, а пока ты знаешь, куда посылать деньги.

Боль в глазах Кена. Боль была и в глазах Стюарда. Привязанность — это слабость, это уязвимость. Риз представила Улицу, где люди пересекаются, расстаются, умирают, и все это молча, в одиночку. На «Принце» она не будет в безопасности, да и участвовать в революции Кена она не сможет. Ей слишком ясно, во что превратится эта революция, как только они овладеют уникальной технологией. И во что превратится Кен.

Риз повесила сумку на плечо. Ее руки слегка дрожали. По венам текла не кровь, а черная тоска. Ей уже тридцать семь, подумала она. В этом возрасте не всякими играми стоит увлекаться.

Пора выйти из игры.

— Ну что ж, осваивай свою новую архитектуру, — сказала она и закрыла за собой дверь.

И так она слишком долго тут задержалась. Тут просто чертовски тесно. Как и во всех прочих местах, где она бывала. Она хочет туда, где морской воздух, где ветер, где сменяют друг друга времена года.

Она хочет, чтобы мир снова стал большим.

К. Дж. Черри

К. Дж. Черри — создатель серии многочисленных произведений, посвященных истории будущего, в которой главную роль играет Союз-Альянс. По сути, это хроника хитросплетений межгалактической торговли и политики на протяжении нескольких тысячелетий. В серию среди прочих произведений входят романы, получившие премию «Хьюго», — «Последняя база» и «Сытин». Превознесенная критиками за изобретательную экстраполяцию развития наук о человеческом индивиде и социуме, а также искусное сплетение технологии и человеческого фактора, серия включает в себя несколько популярных подсерий, таких как «Трилогия Угасающего Солнца» и «Шанур» («Гордость Шанур», «Выбор Шанур», «Испытание Шанур» и др.). Недавняя серия из четырех романов — «Чужеземец», «Пришелец», «Наследник», «Предтеча» — заслужила одобрение критики за подробное описание того, какие культурные и расовые противоречия нужно преодолеть колонистам-землянам, чтобы создать хрупкий союз с обитателями чужой планеты. В жанре героической фэнтези Черри является автором четырехтомных «Хроник Моргейн» и эпических романов в жанре «Меча и магии» о Галисине («Крепость в центре Времени», «Крепость Орлов», «Крепость Сов»). Также она создатель межавторской серии «Меровингские ночи» и один из создателей многотомного межавторского сериала «Герои в Аду».

Козел отпущения

I

Де Франко сидит за столом напротив эльфа и на миг вдруг погружается в сон — не в настоящий сон, в недавнее прошлое: все составляющие сна, что окружают его сейчас, чуть менее отчетливы, чем когда все это происходило, поскольку они были пропущены через человеческие глаза и человеческие уши, а человек замечает куда больше и многим меньше, чем происходит в мире на самом деле…

…земная твердь вспухает с зубодробительным грохотом, земля водопадом обрушивается вниз, снова

и снова, и Де Франко с трудом поднимается на колени; комья с лязгом отскакивают от его брони. Быть может, то место, куда он стремится, через мгновение превратится в воронку, быть может, в тот же самый миг станет воронкой то место, где он стоит сейчас. Задумываться об этом некогда. Есть всего один способ выбраться с этого предательского склона — идти вперед, не останавливаться. Де Франко корежится и корчится под тяжестью брони, на миг ослепнув, когда система дыхания не справляется с подачей воздуха, но горло у него уже дерет от переизбытка кислорода за три дня на поверхности. Черт бы побрал это снаряжение, которое докучает ему гораздо изощреннее, чем неприятель, на этом последнем, затяжном переходе в безопасность подземных туннелей…

Он возвращался домой, Джон Де Франко, если только дом все еще был на месте и снаряды, смявшие в этом секторе их защиту, не ликвидировали ее повсюду и не разгромили их базу в пух и прах.

Эльфы наконец-то пронюхали, где уязвимое место у этой системы вооружений, вот что, и Де Франко клял их на чем свет стоит, а пот заливал глаза, и кислородная смесь щипала горло и ударяла в голову не хуже вина. Здесь и там снаряды сотрясали воздух, землю и его кости, и в который уже раз силой взрывной волны его подбрасывало в воздух и шарахало о перепаханную землю, ушибленного и помятого (и если бы не броня, быть ему мертвым и нашпигованным шрапнелью). И немедленно деревянные и металлические обломки начинали со звоном отскакивать, а следом за ними под воздействием силы тяжести барабанной дробью обрушивались комья земли вперемешку с камнями и глыбами побольше.

А потом, не попав непосредственно в зону обстрела и не погибнув, он вновь отдирал от земли свое покрытое испариной человеческое тело, перенося тяжесть брони на гидравлические сочленения и отчаянно заставляя пятьдесят кило неподатливой керамики и механизмов и девяносто кило дрожащей человеческой плоти пуститься валким, обессиленным бегом.

Бежал, падал, снова бежал и сбивался на шаг, когда головокружение становилось совсем невыносимым, и даже не тратил время на то, чтобы уворачиваться.

Но в какой-то миг толчки прекратились, и вызванное обстрелом землетрясение кончилось, и Де Франко, пробиравшегося по изрытому воронками склону, ошеломила тишина. Его нетвердая поступь замедлилась, и он, неуклюже затоптавшись в броне, обернулся назад. Вся задымленная ложбина промелькнула перед забралом шлема, озаренная призрачной зеленой индикационной сеткой, которая бешено мерцала и говорила ему, что его глаза мечутся в панике, пытаясь охватить больше, чем ему нужно. Он испугался, что оглох, так сильно ударила эта тишина по его истерзанным ушам. Он слышал гудение вентиляторов в шлеме и броне, но этот звук преследовал его повсюду, даже по ночам снился, так что, возможно, он звучит у него в голове, а не в ушах. Он грохнул затылком по керамической стенке шлема и услышал глухой стук, хотя и отдаленный. Значит, со слухом все в порядке. Лишь дым да изрешеченный воронками унылый пейзаж напоминали об обстреле.

И внезапно один из призрачно-зеленых показателей скакнул и превратился в тройку нулей, и цифры замелькали, так что он неуклюже развернулся и запрокинул голову, щиток шлема приглушал небо все в сполохах и черных провалах. Цифры добежали до критического значения, и он снова развернулся и взглянул на равнину — зазвучали первые разрывы, снова повалил дым.

Он стоял на вершине холма и смотрел, как удары с воздуха, которые он вызвал полвечности назад, перепахивают ложбину вдоль и поперек. Он знал разрушительную силу лучей и снарядов. И его первой и мгновенной мыслью было: не будет больше проникновений за экран, и человеческие жизни спасены. Он сумел переиграть хаос и искупил собственную ошибку — заплутав, он случайно оказался чуть ли не в самом центре вражеской диспозиции.