Солдаты живут
Шрифт:
А у настоящего Тобо на руках по пять пальцев.
Зато во время всего спуска я не заметил ни единого обитателя монастыря. Все они были чем-то заняты, пока мы проходили мимо.
— Далеко нам еще идти? — спросил я, задыхаясь и думая о том, какой удачной была мысль сбросить лишний вес после выздоровления.
Ответа я не получил. Никто не пожелал зря тратить дыхание.
Спуск оказался куда более долгим, чем я надеялся. Так всегда бывает, когда откуда-нибудь сматываешься.
Шикандини, но уже с десятью пальцами, ждала нас с лошадьми и остальными членами делегации, когда мы, спотыкаясь от усталости, вышли из неохраняемых нижних ворот. Животные и наш эскорт были готовы отправиться в путь. Нам оставалось лишь усесться в седла.
Тобо останется в обличье Шики до тех пор, пока мы не вернемся домой. Детям Смерти незачем знать, что он и есть Шики.
— Сри Сантараксита отказался поехать с нами, — сказал Тобо матери.
— Я и не думала, что он согласится. Ничего. Он свою роль сыграл. И когда мы уедем, он будет здесь счастлив.
— Он отыскал свой рай, — согласилась Дрема.
— Извините, — пробормотал я. Мне потребовались три попытки и любезный толчок снизу от одного из наших охранников, чтобы взобраться в седло. — А что мы только что сделали?
— Совершили кражу, — пояснила Дрема. — Мы приехали сюда, сделав вид, будто собираемся в очередной раз обратиться к Шеренге Девяти. Потом вывели их из себя, назвав имена некоторых из них, чтобы они думали только о этом, пока мы крадем книги с информацией о том, как нам безопасно вернуться домой.
— Они все еще ничего не знают, — сообщил Тобо. — И все еще ищут в другом направлении. Но долго это не протянется. Вскоре оставленные мною двойники развалятся. Они просто не могут подолгу заниматься порученным делом.
— Тогда кончай трепаться и езжай! — рявкнула Дрема. Клянусь, эта женщина была летописцем пятнадцать лет. И должна лучше понимать нужды коллеги-летописца.
Нас окружил туман, перемещающийся словно вместе с нами и неестественно плотный. Тобо постарался, наверное. В нем мелькали силуэты, но слишком близко не приближались. Пока я не обернулся.
Хань-Фи исчез полностью. Он мог быть в тысяче миль от нас или даже вовсе не существовать. Вместо него я увидел тех, кого лучше не видеть, включая нескольких Черных Гончих размером с пони и с высокими массивными плечами, как у гиен. На мгновение, когда они уже начали терять цвет и четкость, из тумана вынырнул еще более крупный зверь с головой леопарда, только зеленый. Кошка Сит. Она тоже растворилась в реальности, подобно огромному миражу в раскаленном воздухе. Последним исчез блеск ее оскаленных зубов.
С помощью Тобо мы растворились и сами.
16. Пустошь. Дети Ночи
Нарайян Сингх разжал пальцы, сжимающие румель, священный шарф-удавку душилы. Его руки вновь стали пронизанными болью и скрюченными артритом клешнями. Глаза наполнились слезами. Старик был рад, что темнота скрывает их от девушки.
— Я никогда прежде не убивал животных, — прошептал он, отходя от остывающего трупа собаки.
Дщерь Ночи не ответила. Ей пришлось упорно сосредоточиться и прибегнуть к своим зачаточным магическим талантам, чтобы сбивать с толку разыскивающих их сов и летучих мышей. Охота на Обманников тянулась уже несколько недель. Десятки новообращенных были схвачены, остальные рассеялись. Они соберутся вновь, когда охотники утратят к ним интерес. И охотники давно уже утратили к ним интерес. Но на этот раз ведьма из Таглиоса, кажется, твердо решила поймать Дщерь Ночи и живого святого Обманников.
Девушка расслабилась и вздохнула:
— Кажется, они полетели дальше, на юг. — В ее шепоте не было даже намека на торжество.
— Думаю, это их последняя собака. — Нарайян тоже не испытывал удовлетворения. Он протянул руку, легко коснулся девушки. Она не стала стряхивать его пальцы. — Они никогда еще не гонялись за нами с собаками. — Старик устал. Устал убегать, устал от боли.
— Что случилось, Нарайян? Что изменилось? Почему мать не отвечает мне? Я все сделала правильно. Но и сейчас не ощущаю ее там.
"А может, ее там больше нет», — мелькнула у Нарайяна еретическая мысль.
— А вдруг она не может? У нее есть враги не только среди людей, но и среди богов. И один из них мог…
Рука девушки зажала ему рот. Он затаил дыхание. У некоторых сов слух настолько тонкий, что они смогут уловить его хриплое старческое дыхание — если застанут девушку врасплох.
— Сова улетела, — прошептала девушка, убирая руку. — Как нам связаться с матерью, Нарайян?
— Хотел бы я знать, дитя. Хотел бы я знать. Я бесконечно устал. Мне нужен тот, кто смог бы меня направлять. Когда ты была маленькая, я думал, что к этому времени ты уже станешь правительницей мира. Что мы уже переживем Год Черепов и триумф Кины, а я стану наслаждаться наградой за свою непоколебимую веру.
— Не начинай и ты.
— Начинать?
— Колебаться. Сомневаться. Мне нужно, чтобы ты был моей непоколебимой скалой, Нарайян. Ведь всегда, даже когда все прочее обращалось в моих руках в прах, у меня был гранит папы Нарайяна.
Похоже, она хотя бы сейчас не пыталась им манипулировать.
Они свернулись калачиком, пленники отчаяния. Ночь, некогда бывшая владениями Кины, ныне принадлежала Протектору и ее приспешникам. И все они были вынуждены перемещаться под покровом темноты. Днем их было слишком легко опознать: ее — по очень бледной коже, а его — по физическим недостаткам. Награда за их поимку была большой, а деревенские жители всегда бедны.
Бегство привело их на юг, к необитаемым пустошам, цепляющимся за северные подножья Данда-Преш. Теперь населенные земли стали для них слишком опасны. Там каждый превратился в их врага. Но ничто не обещало, что пустоши станут для них дружелюбнее. Тут охотникам еще легче их выследить.
— Наверное, нам следует оставаться в изгнании, пока Протектор не забудет про нас, — пробормотал Нарайян. А она забудет. Вспышки чувств у нее всегда яростные, но никогда не длятся долго.
Девушка не ответила. Она смотрела на звезды — наверное, высматривала какое-нибудь знамение. Нарайян высказал невозможное предложение, и оба это знали. Они отмечены прикосновением богини. И должны делать ее работу. Должны выполнить свое предназначение, сколько бы несчастий ни ждало их на этом пути. Должны начать Год Черепов, сколько бы страданий ни пришлось им перетерпеть самим. Впереди их ждал рай.
— Нарайян, смотри. Небо на юге…
Старый Обманник поднял глаза к небу и немедленно увидел то, что она хотела ему показать. Клочок неба на юге, низко, над самым горизонтом, вдруг смялся и замерцал. Когда мерцание на полминуты прекратилось, в том месте показалось чужое созвездие.
— Аркан… — прошептал Нарайян. — Это невозможно.
— Что?
— Это созвездие называется Аркан. Мы никак не можем его видеть. — Оно не из этого мира. Нарайян узнал о нем только потому, что был пленником Черного Отряда в то время, когда по поводу этого созвездия шел отчаянный спор. Оно как-то связано с Сияющей равниной. Под которой в заточении лежит Кина. — Наверное, это знамение для нас. — Нарайян был готов ухватиться за любую соломинку. Он кое-как поднялся на усталые ноги, сунул под мышку костыль. — Значит, идем на юг. Где мы сможем идти днем, потому что там некому будет нас увидеть.