Солги со мной
Шрифт:
Эндрю ухмыльнулся. Рука Элис лежала на спинке его стула.
– Кофе? – спросила она немного погодя.
– Ребята, не прогуляться ли вам в парке? – предложила Тина.
Мальчишки встали, отодвигая стулья.
– Пол, ты с ними? – спросила Фиби ничего не выражающим голосом.
Я опешил. На что она намекает? Ставит меня на один уровень с желторотыми оболтусами?!
– Не уверена, что Пол любитель прогуляться, – вмешалась Элис.
– Ага, он больше любитель поваляться! – с издевкой добавил Луис.
Эндрю засмеялся, а я, повинуясь
– Ха-ха, очень смешно! – Я сделал этому неандертальцу шейный захват и несколько раз ткнул в бок, как будто мы с ним не разлей вода и это дружеское поддразнивание. Он вырвался и пошел к лестнице, потирая предплечье. Придурок!
Я подождал несколько секунд, пока захлопнется входная дверь, и только потом направился наверх в туалет.
На столе в коридоре стояла бутылка вина. Захотелось грохнуть ее прямо там, на черно-белых викторианских плитках пола. Вместо этого я взял со стола что-то маленькое, завернутое в тонкую оберточную бумагу. Подарок хозяйке дома. Похоже на мыло. Мой твидовый пиджак висел здесь же, на переполненной вешалке, и я спрятал мыло во внутренний карман. Вряд ли Элис вообще его заметила. Подарю маме.
Обернулся. На верхней ступеньке кухонной лестницы стояла Тина. Неужели видела? Нет, улыбается, но как будто против воли, и нервно то сплетает, то разводит пальцы.
– У тебя с Элис серьезно? Прости, я должна спросить.
Я помедлил мгновение.
– Конечно.
– В смысле, ты ее не обидишь?
Я насилу сдержался.
– Разумеется, нет.
Она сделала шаг вперед и схватила меня за рукав.
– Я знаю, что ты обычно… Ей, наверное, нужен не такой… Просто мы… Что бы ни произошло, как бы ни сложилось, пожалуйста, не делай ей больно!
Я отдал небольшой поклон, стиснув зубы и пряча раздражение за улыбкой.
– Смею заверить, мадам, намерения у меня самые благородные.
Она пристально посмотрела на меня и, как будто удовлетворенная увиденным, добавила:
– Извини, не стоило этого говорить. Просто Эндрю волнуется. Она заслуживает счастья.
– Ты тоже, – сказал я многозначительно, улыбнулся приятнейшей из улыбок и проследовал в туалет, надеясь, что смог ее растревожить.
Как они с Эндрю смеют меня судить? Я не собирался обижать Элис, а если бы и так – переживет! У нее дом, друзья и деньги, а у меня ничего!.. Я весь вечер дулся и в приступе ханжеского возмущения успешно придушил мысль о том, что Тина, быть может, права.
Глава 6
После того случая Греция занимала все мои мысли.
Я лежал на узкой кровати в материнском доме и изнемогал от обиды.
В соседском саду ребенок играл в детский теннис – мокрый мяч шлепал о пластмассовую ракетку, через два дома тявкал йоркширский терьер, у матери на всю катушку разглагольствовал по радио Саймон Майо. Я вспоминал события десятилетней давности. Совместное путешествие с Саффрон. Дешевая квартира на главной улице города, где сосредоточились
Мы купили билеты на водную экскурсию. Помню, капитан крепко хватал всех за руку, помогая подняться на борт. Палуба под ногами покачивалась, люди напирали. Помню чьи-то колени и головы, чей-то загорелый облезающий бюст. Холодную зеленую бутылку, трясущуюся у рта. И музыка, сиртаки, громкая, бренчащая и скрипучая, которую мы повезли с собой из города в море, восходящие звуки греческой гитары и потрясающая аквамариновая вода вдали от туристической накипи – прозрачные участки между темными скалами просматривались на шесть метров прямо до белого песчаного дна, где, поблескивая, носились стайки рыб.
Злополучный вечер, который я старался забыть, запомнился фрагментами: выпивка, ссора, Саффрон, норовящая разбить мне голову бутылкой, голые ноги другой женщины…
Я открыл глаза, и на меня навалилась комната родительского дома: упаковка супербольших салфеток, которую мать предусмотрительно оставила на столике у кровати; на стене, чуть высоковато, – три фотографии «Старого Шина» в рамочке; маленький бесполезный кованый камин, выкрашенный глянцевой белой краской, с паучником в подставке для дров.
Почему Элис не включает меня в свои планы? Я теперь ее мужчина. Почему я не еду на Пирос?
Обедая в воскресенье у Майкла, я только об этом и говорил.
– Неужели ты в самом деле туда хочешь? – Он приготовил в духовке курицу с овощами и теперь, стоя в своем воскресном обмундировании из треников и тапочек, соскребал со стенок жаропрочной стеклянной формы пригоревшие остатки. – Ты же не любишь уезжать из Лондона!
– Небольшой отдых пойдет на пользу.
Энн, плотная невзрачная жена Майкла, которая работала заместителем директора школы, возразила:
– Это семейное мероприятие. По определению, будут дети. – Махнула рукой в сторону сада, где ее двойняшки не могли поделить игрушечный трактор. – В твоем представлении – сущий ад!
– Они уже большие. Подростки. Три пацана и две девчонки, обеим семнадцать.
Майкл перестал колупать утятницу и воззрился на меня.
– В бикини, – добавил я.
Он ухмыльнулся и тут же сконфуженно посмотрел на жену. Энн выразила раздражение тем, что поднялась и застегнула верхнюю пуговицу джинсов (ела с расстегнутой).
– Задета твоя гордость, – изрекла она, загружая посудомоечную машину. – Хочешь получить приглашение, только чтобы от него отказаться.
– Просто оскорбляет, что однажды она позвала, а с тех пор, как спим вместе, больше не зовет. Не понимаю! Я думал, в сексе я ничего…
Майкл бросил на меня снисходительный взгляд.
– Поехали с нами в Уэльс! Ребятишки с удовольствием поживут в палатке с дядей Полом!
Еще одна ложь, которую мы все с энтузиазмом поддерживали, – будто бы я нравился его детям…