Солнце на продажу (сборник рассказов)
Шрифт:
— Вы все уже знаете о моей жене, — резко ответил Колфилд. — Она пришла в госпиталь расспросить о капитане. Она жалела меня, потому что я сильно пострадал. Я сочувствовал ее горю. Так все и началось. Через несколько месяцев мы поженились и жили счастливо, пока она не умерла два года назад.
— Странно, — сказал Грегори. — Мы ведь проверили все, что так или иначе касается механика Джеймса Эндрю Колфилда. До катастрофы он не производил впечатления человека, способного осесть и вести тихую жизнь. Он был крайне непоседливой натурой. Хотя, может быть, ваша жена была тем человеком…
— Она была именно тем человеком, — перебил его Колфилд. — И я не намерен
Разочарованному Грегори ничего не оставалось, как вернуться к допросу.
Еще через четыре дня на экране радара возникла звездочка — патрульный корабль «Змей», а в двух тысячах миль за ним можно было различить туманное поблескивающее облачко — авангард метеоритного потока. На мостике «Декарта» царил мороз. Нолан и Хартман буквально источали холод. Колфилд делал вид, что не замечает открытой враждебности молодых офицеров. Капитан Грегори, недовольный собой за то, что не смог склонить Колфилда согласиться на сеанс вспоминаний, молча глядел в иллюминатор, наблюдая, как сближаются корабли.
В отличие от «Дакарта» «Змей» не был предназначен для посадок на планеты и потому был облачен в сад. Но мир, в который Китли время от времени удалялся, чтобы отдохнуть от невероятной тесноты маленького корабля, ничем не напоминал сад «Цербера». Там не было цветов, кустов и травянистых пригорков, пейзаж ничем не напоминал земной. Из корпуса «Змея» вырастали фантастические формы, разрисованные столь талантливо и точно, что составляли с окружающим космосом одно целое. Сад Китли был по-своему прекрасен холодной, жесткой красотой одиночества. Он заставлял представлять себе ледяные вершины избитого ветрами горного хребта под звездным небом..
Да, этот сад был прекрасен, но и страшен. Он наглядно свидетельствовал о том, что капитан «Змея» слился с космосом. Но для большинства посетителей достаточно было одного взгляда на эти космические урочища, чтобы никогда больше их не видеть.
Грегори все еще разглядывал сад, когда Китли вышел в открытое пространство и перешел на «Декарт». Вскоре он был уже на мостике. Они принялись составлять карту потока, пользуясь компьютером «Декарта». Грегори был так увлечен работой, что совершенно забыл о Колфилде. Остальные офицеры делали вид, будто не замечают его. Вдруг вопрос Китли заставил Грегори вспомнить о пленнике.
— Данные, сообщенные подследственным, — сказал Китли, — не только неполны, но и в ряде отношений весьма неточны. — Не могло ли так случиться, что он сообщил их, чтобы избавиться от утомительных допросов? Мог ли он их попросту придумать?
На неподвижном лице Колфилда ничего не отразилось, хотя в глазах сверкнул гнев.
— Не хватало еще обвинять меня в трусости, — сказал он и поднялся. Не спросив разрешения и не попрощавшись, он покинул мостик. Грегори сделал вид, что не заметил его ухода.
Через пятнадцать минут началась настоящая работа.
Грегори развернул корабль и соразмерил его скорость со скоростью потока таким образом, чтобы поток постепенно обгонял его. «Змей» двинулся в том же направлении, но держался на периферии потока, тогда как большой корабль постепенно смещался к его центру. На переднем радаре поток выглядел роем разлетающихся искр. Постепенно они приближались, превращаясь в расплывчатые пятна, разбросанные так широко, что казались безопасными. Это объяснялось тем, что «Декарт» вторгался в поток со скоростью улитки. Относительно частиц потока его скорость измерялась в сотнях миль в час. Если бы с потоком встретился обыкновенный корабль,
Неопытный глаз ничего странного не уловил бы. Ему показалось бы, что корабль висит в центре устрашающего в своем великолепии космоса.
Еще один экран компьютера строил пространственную модель потока. Поток представлял собой неправильной формы веретенообразное облако. Небольшое скопление материала выдавалось из основной массы, Грегори направил «Змея» к этому выступу, а затем переключил свое внимание на пространственную модель.
Справа от него Хартман наклонился вперед, натянув ремни и держа палец над кнопкой экстренного ускорения. Его взгляд метался между экранами и записывающими устройствами, и Грегори вдруг испугался, не вывихнет ли лейтенант глаза. Капитан едва не рассмеялся, но вовремя осекся. Положение, в котором они находились, было достаточно серьезным.
Конечно, он чувствовал бы себя куда спокойней, если бы данные Колфилда были проверены вспоминанием. Без сомнения, бывший механик что-то скрывал и понимал, что при сеансе ничто спрятанное в его мозгу но останется тайным. И Грегори оставалось только планировать всю операцию на основе сомнительных показаний Колфилда.
Грегори видел, что Колфилд старался быть полезным и многое из того, что он сказал, подтверждалось с большой долей точности. Но допустим, что вся эта точность была направлена на то, чтобы скрыть главное: что случилось на «Подсолнечнике» на самом деле? Колфилд признался, что на корабле он был не только механиком, по и совал нос во все дела и был в курсе всего, что происходило на борту. Так что же там произошло? Что было настолько тайным, чтобы грозить Колфилду худшими бедами, чем те, которые он уже на себя навлек?
На экране модель потока выглядела роем пчел. Туманные края скрывали центр роя. Фигуры Нолана и Хартмана казались каменными изваяниями с непрерывно двигающимися глазами.
А ведь вполне может быть, раздраженно думал Грегори, что секрет Колфилда связан всего-навсего с его личными делами. Ведь и поведение его после катастрофы коренным образом изменилось. Взять, к примеру, его решение остаться на Земле в угоду жене, — никак это не сходилось с характером Колфилда. Значит, в душе его должен был произойти резкий перелом…
Раздался металлический удар, который показался громким только потому, что Грегори ждал его. Грегори вздрогнул и тут же облегченно вздохнул. Нолан и Хартман расслабились. Данные Колфилда, во всяком случае в той их части, которая касалась состава потока, оказались точными.
Метеорит, который ударился о корпус «Декарта», был заледеневшей, обезвоженной хлебной коркой, а может, картофельной шелухой, и столкновение произошло при относительной скорости предмета вдвое меньшей, чем у ружейной пули. Это означало, что они продвигаются в потоке достаточно медленно, чтобы уцелеть, и достаточно быстро, чтобы нанести поток на подробную карту за несколько дней. Теперь им оставалось лишь проложить курс «Декарта» таким образом, чтобы он в своих эволюциях смог прочесать все облако метеоритов, чтобы радары и вычислительные устройства смогли зарегистрировать все до единой частицы в потоке, определить его массу, состав, тенденции к развитию и курс на ближайшие пятьдесят лет.