Солнце полуночи. Новая эра
Шрифт:
Мартина помнила все, о чем назойливо тарахтел поп на своих уроках. Крысы – тоже Божьи создания, и она должна любить их. А если они – глюки, порождения Демона, то их не существует. Она знала, как следует относиться к отраве, льющейся в уши, прилипчивой мрази, обманывающей глаза, нюх и заставляющей осязать неосязаемое… Она протянула руку и прикоснулась к крысе.
Что-то было не так. Возможно, та была отравленной или больной. Или Мартине довелось увидеть крысу-имбецила. При мысли о том, что очутилась в крысиной психушке, девушка улыбнулась. Она поднесла зверька поближе к лицу. Теперь крыса начала дергаться.
В этот момент Мартина поняла, в чем заключается несуразность. Луч фонаря, который она держала в другой руке, не преломлялся и не рассеивался, проходя сквозь жирную мутную плоть.
Она подбросила крысу в воздух, и та начала таять – с хвоста. Мартина схватила нож и ударила по ней, но к тому моменту, когда лезвие должно было рассечь тело крысы пополам, на траектории падения осталась одна голова. Потеряв равновесие, девушка шагнула вперед. Голова стукнулась об ее ботинок, почернела и прилипла к коже, стала наростом на носке в виде черепа без нижней челюсти; от него отделились два глазных яблока, укатившихся в темноту с металлическим дребезжанием.
Бросив взгляд на часы, Мартина заторопилась.
Через заднюю дверь кухни она выбралась в переулок, впадающий в Нейтральную, и оказалась в свободной зоне. Здесь не имел силы даже карантинный кодекс. Стопроцентная демократия. В самый раз для любительниц острых ощущений…
Переулок кончался тупиком. В том году Нейтральная разделяла зоны влияния аристарховцев и «Сук». Граница проходила точно по осевой. Мартина находилась на своей территории.
В переулке было темно, будто внутри зарытого гроба. На небе – ни одной звезды. Мартине это показалось странным, но не более чем многое другое. В утробе майской ночи раздавались полупереваренные звуки.
Девушка завернула за угол и увидела далекий красный фонарь под навесом канна-бара «Чертово колесо». Сквозь щели металлических жалюзи пробивался мерцающий свет. Внутри бара кто-то истошно орал под пыткой.
Сегодня «Суки» праздновали захват заложника. И, значит, пахло большой разборкой. Еще не поздно было смыться. Но у Мартины никогда не хватало сил сопротивляться искушениям.
На тротуаре перед баром стояла дюжина байков и два джипа, один из которых принадлежал Плаценте – роскошная тачка с наворотами и фальшивыми номерами, угнанная из гаража какого-то миддла. Тут же вертелись десятилетние щенки, торговавшие собой и планом вразнос.
Мартина нырнула в подворотню за пятьдесят метров от бара и зашла с черного хода, как обычно ходили свои. Возле двери скорчился безногий нищий. При появлении девушки он переместился поближе к ступенькам. Его голова в струпьях оказалась на уровне ее развилки. Он захихикал и высунул неправдоподобно длинный язык. Колебательные движения кончика напоминали трепыхание крылышек колибри. О колибри она знала из учебного фильма.
– Это будет стоить тебе всего гривенник, дорогуша, – прошамкал нищий.
Мартина приготовилась пнуть его под дых ботинком с металлическим кантом. Безногий предусмотрительно и резво отодвинулся.
Она постучала в запертую дверь. Открылось окошечко, в которое с трудом можно было просунуть руку. Драная тридцатилетняя кошка по кличке Киста уставилась на Мартину подведенными глазами.
– Подайте жертве Джихада!.. – заблеял нищий с панели.
– Пошел в задницу! – рявкнула Киста. – С таким прибором – и без капусты?! У тебя ж член до земли достает!
– Чтоб ты забеременела от своего большого пальца! – заорал калека, убираясь подальше и активно работая колодками.
– Привет, сука! – сказала Мартина. – Открывай. Тут не жарко.
– Шевели жопой! – огрызнулась Киста и загремела засовами.
Все это была декорация для лохов. Из бара имелось еще два «аварийных» выхода – на случай неотразимого наезда. До сих пор ими ни разу не пользовались.
Мартина миновала предбанник, в котором стояло кресло-качалка и мерцал десятидюймовый экранчик – Киста смотрела «Лебединое озеро» в постановке труппы трансвеститов по кабельному каналу, – и сразу попала в заднюю комнату бара.
Тут «Суки» забавлялись с Кровяником – одним из лейтенантов Аристарха. Тот уже не орал, а задушенно хрипел. Мартина засмеялась. Ей нравился угар. Атмосфера была наэлектризована до предела. Даже безжалостно яркий свет голой стоваттной лампы действовал возбуждающе. В соседнем помещении гремел улетный рок.
По здешним меркам забава оказалась утонченной. Кровяник в одежде новорожденного был распят на бильярдном столе. Перед ним вертелась голая Ветла – бывшая центровая из публичного дома «На Рымарской», – изредка надавливая на его чувствительные места каблуками, а еще две девки охаживали его распухшие и кровоточащие телеса мокрыми кожаными ремешками. Лейтенанту светила по меньшей мере импотенция. Сама Плацента нежно держала Кровяника за голову и ласкала своими треугольными накладными когтями, которыми можно было вспороть живот рыбе, – следила за тем, чтобы мужик не закрывал глазки и не закатывал зрачки. Судя по его виду, экзекуция продолжалась достаточно долго.
Вокруг стола топтались под музыку еще с десяток полураздетых телок. Некоторые целовались взасос. Почти каждая была при оружии.
– Всем сукам привет! – сказала Мартина и направилась к столику, заставленному стаканами и пивными банками. Ветла показала ей средний палец, не переставая вертеть задом над потеющим Кровяником. Плацента посмотрела мутными, налитыми кровью глазами. Она отличалась тяжеловесной красотой, сангвиническим темпераментом и прославилась тем, что откусывала котятам головы, а мальчикам – головки. Первое – на спор; второе – для собственного удовольствия.
– Смотри, сосулька, – то ли предложила, то ли пригрозила Плацента. – Пропустишь самое интересное!..
Мартина была здесь одной из немногих «натуралок» и потому не пользовалась всеобщей популярностью. Две трети банды составляли лесбиянки; фанатичных феминисток было еще больше. Мартину вся эта половая хрень мало волновала. Главное, чтобы жить было весело. В своем квартале и школе для миддлов она подыхала от скуки.
Пиво оказалось теплым и пенным, как дерьмо из огнетушителя. Мартина захватила с собой пару доз «пурги» в растворимых пленках, но решила потерпеть до утра, когда все суки поголовно начнут валиться с копыт от усталости. Кровяник интересовал ее не больше чем болонка, угодившая на живодерню. Она жаждала настоящей потехи: рано или поздно Плаценте захочется «покататься».