Солнце Велеса
Шрифт:
Лютава издала короткий злобный рык, а потом с диким воплем прыгнула вперед. Далянка вскрикнула от неожиданности и испуга, отшатнулась и упала на траву.
Черный комочек выскочил из ее сердца и растаял.
Лютава постояла, приходя в себя. По коже опять побежали мурашки. Опустила руки, прищурившись – яркий свет весеннего дня резанул по глазам. Далянка сидела на траве и в ужасе смотрела на нее.
– Не ушиблась? – Лютава подошла и протянула руку. – Давай подниму.
– Не-ет… – Далянка уцепилась за ее сильную загорелую руку и поднялась. – Что ты… скачешь?
– А ты не догадалась? – сердито ответила Лютава. – Она ведь, дрянь такая, тебе подсадку подсадила, приворожить к Хвалису пыталась. Вот какие были пироги! На приворот наговоренные! Ну, я им дам! Вот ведь придумала! Не добром, так приворотом. Да их убить мало!
– Ну что ты! – испугалась растерянная Далянка. Внезапное влечение к Хвалису так же внезапно угасло, она уже сама отчасти ему удивлялась, но еще не опомнилась. – Ведь он тебе брат!
– Леший ему брат!
– Да если бы хоть леший! По матери ни рода, ни племени. Вот он и хочет как-нибудь корень пустить, хоть через жену.
– Я ему покажу… корень пустить! – с ожесточением ответила Лютава. – Выдерну к песьей матери, так вовсе жены не понадобится. Это они к завтрашнему дню постарались – ведь завтра Ярила Сильный! Подсадку посадить, чтобы ты денька два по нему потомилась, а там – круги, гулянья, песни-игры, все такое – и готово дело! Недаром Галица эта ходит тут везде, поршнями шмыгает! Дошмыгается!
– Да это ж ей Замиля приказала…
– Замилька слишком много о себе понимать стала! Моя мать-то ее на сворке держала, разгуляться не давала, а вот при Обиляне она разбаловалась!
– Ну, Обиляна молода, – за нынешнюю княгиню Далянка тоже заступилась, – ее как привезли, она на шестнадцатом году была…
– Мало ли что на шестнадцатом году! Зато она – от лучанских князей. Вот и дождалась, что роба чужеземная ей на шею села. Я слышала, говорят, отец больше у Замили теперь и живет, к Обиляне едва заходит детей глянуть. Того гляди эта квашня переспелая на княгинино место плюхнется! А Молигнева куда смотрит, она же там рядом живет? Я вот бабке скажу – она-то Замильку нахлобучит!
– Мать говорит – князь за нее заступается. Жалеет очень…
Лютава промолчала. Она не могла осуждать поведение отца, но от его чрезмерной любви к черноглазой чужачке ждала, как и прочие Ратиславичи, всяких бед. Особенно эта любовь усилилась в последние пять-шесть лет, когда с Вершиной рядом уже не было княгини Велезоры. Перед первой женой-волхвой он немало благоговел и не смел наносить ей обиды, открыто предпочитая чужеземную рабыню. Новая же его законная жена, Обиляна, слишком юная и робкая в чужом краю, не сумела указать хвалиске ее места. Вершина был добрым человеком и старался никого из жен и детей не обидеть, но все знали, кому он отдает предпочтение на самом деле.
– Ой! – Далянка вздрогнула, вдруг увидев в паре шагов от себя Лютомера.
С волчьей шкурой на плечах, он появился бесшумно, будто дух. Однажды, еще подростком, Далянка увидела в лесу волка – одни глаза, следящие за ней из гущи ветвей. И всегда вспоминала этот спокойный, изучающий взгляд, когда замечала Лютомера. В глубине его души тоже жил волк, сквозь эти серые глаза пристально наблюдающий за человеческим миром снаружи.
– Жива будь! – Лютомер кивнул Далянке, потом посмотрел на сестру. – Пойдем. Темяна с крады собрала, велела в реку высыпать.
В руках у него был простой горшок, в который Темяна смела с крады обгорелые останки Дрозда. Обычно прах погребали под родовым курганом, но кости парня, умершего дурной смертью, не следовало оставлять в земле.
– Пойду я. – Лютава на прощание обняла Далянку. – Смотри, не ешь больше пирогов у кого попало. И… прошу тебя, не рассказывай родичам… ну, про приворот. Не позорь отца моего. Мы сами между своих все уладим.
Глава 2
– Это какой еще приворот? – спросил Лютомер, пока они шли вдвоем по тропе от березы к Ратиславлю, чтобы взять челн.
Ратислав Старый, основатель Ратиславля, пришел сюда со своим родом с запада, от верховий Днепра, и поселился среди голяди, на старом заброшенном городище: подновил оползший вал, поставил поверх него крепкий частокол из толстых дубовых бревен. Изнутри площадку городца огибали длинные избы-обчины, куда жители Ратиславля и округи собирались на совет и на пиры, но внутри стоял только княжий двор. Остальные жили снаружи, в селище на высоком берегу возле мыса. Пращур Ратиславичей вел свое происхождение от князей племени смолян, которым и теперь отдавал четвертую часть собранной дани. У него было несколько жен – одни знатного рода, другие попроще, и каждая принесла потомство. Теперь Ратиславль и округу населяло уже пятое поколение, вовсю рожавшее на свет шестое.
В городец Лютомер и Лютава не пошли, а забрали чей-то челн с отмели и поплыли вниз по течению. Прах дурных покойников следует выбрасывать пониже, чтобы его не несло мимо населенных мест. Правда, между Ратиславлем и устьем Угры, где она впадает в Оку, за день-другой пути можно было встретить еще немало селищ и старинных городцов – частью заброшенных, частью подновленных и обитаемых. А дальше на восток начинались земли вятичей, подчиненные князю Святомеру гостиловскому.
Одной рукой направляя челн, Лютомер обдумывал услышанное.
– Эти криксы вообразили, будто ты никогда не вернешься! – возмущенно пересказывала Лютава. – В «отреченные» пойдешь, в лесу сгинешь, а весь наследок отцов Хвалису достанется! Он уже себя князем угрянским видит, к Далянке сватается и сулит «княгиней будешь»!
– Прямо так сватается? – прищурился Лютомер.
– Еще не… там все еще хуже! – Лютава вспомнила продолжение. – Они Далянку приворожить пытались.
– Кто – они?
– Пришла к ним Галица, принесла пироги от Замили. Видать, нашептанные пироги были.