Солнце взойдет
Шрифт:
— Нет, но я не могу уйти, пока не найду мальчика. Он мог спрятаться где-нибудь в пещерах, а это опасно.
— Я проверю.
Это ее не убедило.
— Я знаю все окрестные пещеры. Я могу вам помочь, — предложила она.
— Это лишнее.
Ли пришлось постараться, чтобы ее голос звучал спокойно.
— Ваша грубость также излишняя. Я просто беспокоюсь о мальчике.
— Мальчик, как и вы, нарушил частные владения. Теперь уходите.
Она все-таки не сдержалась и, уперев руки в бока, требовательно
— А вы-то сами кто?
— Холт Ролинс, — последовал краткий ответ.
Ли всмотрелась в него внимательнее и удивилась. Как это она сразу не заметила волевого подбородка с ямочкой, которые были у Джона Ролинса? Может, ее привели в смущение его волосы и пронзительные зеленые глаза?
— Сын Джона, — прошептала она. — Странно, почему я об этом не знала?
Губы мужчины искривила горькая улыбка.
— Не думайте, что вы одна такая. Я также узнал об этом не так давно.
Холт проводил нарушительницу до ограды и подождал, пока она через нее перелезет и сядет в машину.
Когда она тронулась с места, он позволил себе вздохнуть. Очередной рассказ жителя этого городка о том, каким прекрасным человеком был его отец, — последнее, что он бы хотел услышать. Если Джон Ролинс был таким расчудесным человеком, почему, спрашивается, его единственный сын долгих тридцать лет ничего не знал о своем отце?
Он знал, что его родители развелись, когда ему было четыре года. И это было все. Его мать только раз заметила мимоходом, что его отец не стоит того, чтобы вспоминать о нем.
Когда четыре месяца назад он получил извещение о смерти отца, он вернулся на землю, на которой родился. Это ранчо принадлежало ему по праву, и он остался здесь жить, как когда-то и два поколения Ролинсов до него. Все это он узнал совсем недавно.
Холт повернул гнедого мерина Расти к живописному водопаду и остановился. Шум падающей воды действовал успокаивающе. Его взгляд заскользил по верхушкам тополей и остановился на величественных горах. Хотя он привык к бешеному темпу жизни Нью-Йорка, ему нравилось неторопливое течение жизни здесь. Холт списывал это на то, что в последнее время сама его жизнь превратилась в хаос, и ему не помешало бы немного покоя.
Он разорвал отношения с женщиной, с которой встречался длительное время и даже подумывал сделать ей предложение. Он потерял интерес к работе, о чем раньше и помыслить не мог. Поэтому, когда позвонил его адвокат и сообщил, что его отец умер, но оставил ему в наследство ранчо, он, не раздумывая, приехал. Чтобы узнать, каким был его отец, если уж он не застал его в живых. Пока что он слышал о нем только лестные отзывы и знал, что Джона Ролинса все любили.
Только вот как соотнести это с тем, что этот всеми уважаемый человек отказался от своего сына на долгие годы?
Холт напрягся, припомнив несчетные дни рождения и рождественские праздники, когда маленький мальчик так надеялся и ждал получить от него письмо или услышать в трубке голос, который сказал бы ему: «Поздравляю тебя, сын!» Ни звонка, ни письма он так и не дождался.
Тут ему на ум неожиданно пришла хрупкая блондинка, которую он недавно выпроводил, и ее темные бархатные глаза. Однако что-то в глубине этих шоколадных глаз подсказало ему, что она так легко не сдастся и он ее еще увидит. Точно так же он не сомневался в том, что выслушать хвалебные оды в адрес своего отца ему придется еще не единожды.
Ли ехала по Главной улице двухполосной дороги, которая проходила через весь город, все население которого составляло пятнадцать тысяч человек. На площади за окном мелькнул банк, офис шерифа, здание мэрии. Она улыбнулась. Мэром города была ее старшая сестра Морган.
Показался большой многоярусный фонтан. Ли присмотрелась. Горная вода была кристально чистой. Пока. Этот фонтан славился тем, что вода могла загадочно менять свой цвет по мере приближения различных праздников.
Немногое изменилось в городе, в котором она выросла. Это странно, успокаивало. Все, что сейчас нужно ее истерзанному телу и израненной душе, — это покой.
На Сосновой улице она слегка сбросила скорость и повернула налево. Проехав один квартал, она остановилась у белого декоративного щита перед огромным зданием из кирпича и дерева. Гостиница супружеской четы Тима и Клэр Кинан, которую она по-прежнему считала своим домом.
Едва выйдя из машины, Ли оказалась в объятьях своей приемной матери, за спиной которой маячил ее отец.
— С приездом, дочка. — Клэр крепко прижала ее к себе.
Ли вдохнула знакомый аромат роз, и ее захлестнула волна эмоций.
Клэр расцеловала ее в щеки, немного отодвинула от себя и придирчиво осмотрела. В ее голубых глазах вспыхнула тревога.
— Ты выглядишь усталой. Как же ты похудела!
— Ну спасибо, мам, — рассмеялась Ли, смахивая слезу.
— Ну-ка, мать, подвинься немного. Надо же и мне убедиться, что моя крошка вернулась. — Тим выступил вперед и заключил ее в крепкие объятья, шепнув на ухо: — Слава богу, ты вернулась, Ли. Мои молитвы были услышаны. Теперь можешь ничего не бояться.
В этом был ее отец. Крепкий сильный загорелый ирландец с привлекательной внешностью, с добрым сердцем и широкой улыбкой всегда чувствовал, что творится в ее душе. Когда Ли стала встречаться с мальчиками, она всегда сравнивала их со своим отцом. До сих пор ни один из них не дотягивал до него по ее внутренней шкале.
Тут некстати ей вспомнился Холт Ролинс. Она давно работала фотографом, и глаз у нее был наметанный. По крайней мере, она верила в это. Однако определить, что он за человек, она не смогла.