Солнце за нас!
Шрифт:
Что было интересно — все говорили "Ломбардия". По отношению к укрепившимся в средней и южной Италии популярах они употребляли знакомое во всем мире слово "мафиозо".
В процессе общения выяснилось, что Максим русский. Вот тогда их начали поить... Русских тут любили. И это понятно. В России-то выстояли и всех врагов разгромили! А мы, дескать, чем хуже?
Закончилось дело тем, что один из завсегдатаев предложил им устроиться у него — благо свободная комната имелась. А это было ценно. Потому что хоть некоторые гостиницы и работали, но оставлять в номерах вещи очень не рекомендовалось.
Дело пошло. Ведь цель Эмиля была не просто написать
— Французам пора подниматься! Почему они медлят? Тамошние рабочие должны придти к нам на помощь!
Одновременно Эмиль читал и местную прессу — и пересказывал содержание Максиму. Последний-то раньше очень плохо представлял, что тут происходит. А происходило...
В Северной Италии существовало нечто вроде военного социализма. Все крупные предприятия были национализированы. Как они до сих пор работали в условиях революционного бардака — оставалось загадкой. Впрочем, Италия — не менее загадочная страна, нежели Россия. Однако мелких частников не совсем задавили. В деревне имелись кооперативы. Им Муссолини активно подгонял сельхозтехнику, благо её на заводах Турина и Милана было полно. Её же, вместе с бронепоездами, толкали и на юг. В общем, жить было хреново, но пока не критично.
Но что более всего интересно — в Северной Италии не только официоз, но и простые люди, резко отмежевывались от других регионов. Дескать, мы — настоящие рабочие-пролетарии. Правда, иногда мелькали мнения, не слишком влезающие в коммунистическую идеологию. Так, говорили, что жители Северной Италии — это потомки лангобардов, а значит — отдельный народ.
А в Риме продолжал сидеть король. Хотя он контролировал только очень небольшую территорию, прилегающую к Вечному городу. Сидел он там потому, что всем, было ясно — если он отвалит, то уже навсегда. В конце-то концов итальянской королевской династии было меньше ста лет. Да и нынешний монарх не пользовался уважением после разгрома в Великой войне. Как он в Риме вообще держался — было ещё одной итальянской загадкой. Хотя, по слухам, оттуда массово бежали жители, потому что жрать было совсем нечего. Его пока не скинули только потому, что Рим, по большому счету, никому на фиг не был нужен.
С остальной частью Италии дело обстояло ещё веселее. Формально там рулили Совет народный представителей Италии. Но не зря ломбардцы называли тамошних деятелей мафиози. Они таковыми и являлись. Максим о мафии знал, в основном, из романа Марию Пьюзо. Что были на Сицилии такие крутые перцы, а потом они в Америке развернулись.
Как оказалось, дело обстояло куда сложнее. Мафия имелась не только на Сицилии, но и во всей Южной Италии. К примеру, мафиози стояли за посредниками — без которых невозможно было взять участок земли в аренду. И этим надо было регулярно платить. Собственно, именно против них на Юге и бунтовали.
Но мафиози как-то сумели вывернуться. И теперь именно ихние крестные отцы и заправляли в Италии. Друг с другом договориться у них выходило плохо — так что страна, кроме Ломбардии, состояла из анклавов, управляемых бандитами. Но Муссолини, видимо, это пока устраивало. На Севере он объявил "борьбу с бандами". Как видел Максим, это получалось по-разному. Но ведь получилось. А тех, кого подозревали в причастности к мафии — ставили к стенке беспощадно. Но с южными бандюками он договаривался.
В общем, материала собрали много. Оставался завершающий аккорд. Эмиль явился в главный офис Революционной социалистической партии Италии и попросил об интервью с Муссолини.
Максим шел на это мероприятие с интересом. Это был первый известный политический деятель ХХ века, которого ему довелось увидеть своими глазами. Правда, в этой истории он назывался не дуче, а капо — и вообще было непонятно, что с ним будет дальше. Бенито не подкачал. Он долго и эмоционально вещал о мировом революционном движении. Не скрывал и скользких мест.
— Я знаю, что у меня есть разногласия с Коминтерном. Но давайте скажем честно: Ленина тоже критиковали за отход от ортодоксального марксизма. И что? Его партия победила в огромной стране, а противники скулят в эмиграции. Вот и мне приходится противостоять не только французским империалистам, но и итальянской Вандее. Пока мы с южанами сотрудничаем. Но это пока. А вам я готов сообщить вам новость, которой никто не знает. Завтра я подписываю с СССР договор о дружбе и сотрудничестве и ряд торговых соглашений.
— И что ты об этом думаешь? — Спросил Максим товарища.
— А что тут думать? Муссолини явно тяготеет к национал-большевизму. Лучше быть первым в Милане, чем не пойми кем в Риме. А воевать против остальной Италии у него сил пока нет. Но если он договорился с СССР... Главная беда Ломбардии — отсутствие сырья. Если же Россия станет его поставлять... В Милане и Турине мощнейшая промышленность, в России такой пока нет. А вот как на это отреагируют буржуи... Тут может быть всё, что угодно.
Момент удачи
А рядом случаи летают, словно пули.
Шальные, запоздалые, слепые, на излете.
Одни под них подставиться рискнули.
И сразу — кто в могиле, что в почете.
Что такое удача? Это когда ты оказываешься в нужное время и в нужном месте. В чём Максим лишний раз и убедился. Их визит в Италию оказался очень даже своевременным. Дело в том, что подписание Муссолини договора о дружбе с СССР вызвало во Франции дикий шум. Это было серьезно. В Турции сидел Кемаль, которому с Советами очень даже дружил. А маршрут Одесса-Венеция был не самым дальним...
Правые, само собой заорали как резаные начет того, что надо прекратить довольствовать полумерами, а начать против Италии полномасштабную военную операцию. Правда, кричали, в основном те, кто привык проявлять свой патриотизм, сидя в Париже.
Коммунисты, разумеется, приветствовали Муссолини, который отошел от своего мало понятного политического виляния. Ну, а главным лозунгом был: "Руки прочь от Италии!".
Тут-то и пригодились материалы Эмиля. Нет, не та аналитическая статья, за которой они ехали. Той ещё предстояло выйти. Издательский цикл "Дуэли" занимал три недели. Зато Бертье быстренько накатал в "Юманите" простой как штопор репортаж на тему: "хрен вы с ними что-нибудь сумеете сделать!" С фотографиями Максима. Это принесло ему известность в узких кругах. Понятно, что читатели газет, может быть, запомнят автора текста, но фотографа — уж точно нет. Но в профессиональной среде такие вещи отслеживают.