Солнечное настроение
Шрифт:
Вскоре Ирочка вернулась. Она держала в руках листочек со столбиками цифр. Непосвещенному они показались бы загадочным шифром: 7-1-85 (1–4), код 82, 8-2-44 (2–2), код 93… Именно так записывают вызовы участковые терапевты. Первая цифра обозначает номер дома, вторая – корпус, третья – номер квартиры, в скобках подъезд и этаж, последними идут цифры кодового замка в двери подъезда. Ни фамилий, ни на что жалуется больной. Хотя при вызове доктора обязательно требовались эти данные. Врачи, знал Николай Сергеевич, очень благоволили к тем диспетчерам, которые умеют отбить вызов, уговорить больного прийти на прием,
– Много вызовов? – поинтересовался Николай Сергеевич.
– Восемь моих, семь Стромынской, она отпросилась у главного.
В день Ирине полагалось семь вызовов и двенадцать человек на приеме. Реально вызовов всегда было больше десяти, а на приеме и тридцать пациентов случалось.
– Пожалуйста, – попросила Ирина, – дождись монтера, обещали сегодня прислать. Лекарство выпил? Нет? Почему? Ты еще не завтракал?
Дочь видела его насквозь, знала как никто. Она поняла его маленькую жертву: не докучать, когда ей хотелось побыть одной.
– Папочка! – поцеловала Ирина его в щеку. – Ты у меня самый замечательный!
Она уже оделась, стояла в дверях, когда Николай Сергеевич решился спросить адрес Маруси.
– Желтый дом, где раньше был гастроном. Третий подъезд, четвертый этаж, квартира семьдесят три. Зачем тебе?
– На всякий случай.
Ирочка еще раз поцеловала его и ушла.
Николай Сергеевич тщательно побрился, принял душ, сбрызнул лицо одеколоном зятя. Наверное, это лишнее. Такой резкий вызывающий запах! Он подходит молодому мужчине, а пожилого делает неуместно молодящимся. Ничего, выветрится. Николай Сергеевич надел свой единственный парадный костюм, белую рубашку. Опять покусился на вещи Павла – одолжил у него галстук.
Наряженный и благоухающий, взволнованный предстоящим свиданием, Николай Сергеевич три часа просидел в ожидании монтера. Тот пришел, воткнул телефонную вилку в розетку (кто мог ее выдернуть, ведь Николенька спал, когда Ирочка говорила по телефону?).
– Папаша! – ухмыльнулся монтер. – Надо от склероза лечиться! – И потребовал сто рублей за вызов.
Николай Сергеевич безропотно отдал.
Цветы продавали в киоске у метро. Николай Сергеевич предусмотрительно взял с собой бумагу и липкую ленту, чтобы завернуть букет, не заморозить. Сначала выбрал три пурпурные розы. Передумал: розы говорят о страсти, неуместной в его положении. Остановил взгляд на белых хризантемах. Но это осенние цветы, их можно понять как намек на возраст. Далее попросил сборный букет и забраковал, потому что блестящая, с воланами обертка смотрелась легкомысленно и вульгарно.
Продавщица к его сомнениям отнеслась без раздражения. Милая девушка, хотя и называла его «мужчина» (всяко лучше, чем «папаша», как окрестил монтер), проявила терпение и участие.
– Мужчина, кому цветы выбираете?
– Даме возраста элегантности, с которой я не виделся многие годы.
Общими усилиями они остановились на желто-кремовых розах. Прелестные упругие бутоны, наружные лепестки чуть загнуты, по краю терракотового цвета каемочка.
Николай Сергеевич давно не покупал цветов и не предполагал, что они так дороги. Но ведь логично – зимой эти летние создания и должны быть недешевы. Наблюдая, как Николай Сергеевич отсчитывает деньги, милая девушка немного сбросила цену и отлично упаковала букет, бумага Николая Сергеевича не понадобилась. Он воспринял это как добрый знак и церемонно поблагодарил продавщицу.
Ветер, бушевавший всю ночь, утих. На земле отдельными кучками лежал снежный песок. Было морозно и хмуро. Самая неприятная московская погода – мороз без снега, как на Луне. Но Николай Сергеевич, идущий на свидание, на температуру воздуха и окружающую обстановку не обращал внимания, он испытывал давно забытые чувства – волнение и трепет.
Мария Петровна думала, что после нервной встряски не сомкнет ночью глаз. Но (благодаря коньяку, наверное) спала крепко, и первой ее мыслью утром было: дрыхла без задних ног.
Совершив утренний туалет, легко позавтракав, Мария Петровна села за важное дело – написание завещания. Первый вариант получился до обидного кратким: «Все завещаю моей дочери и внуку». Мария Петровна поставила точку и от расстройства тихо выругалась. Завещание виделось приятным и долгим занятием, вроде просмотра увлекательного многосерийного фильма, а ей, получается, достались только название картины и титры в конце.
Она решила перечислить подробно все движимое и недвижимое имущество. Не посчитает Ирочка ее крохоборкой? Так ведь не в могилу барахло тащит, а им оставляет! Писанины на день или два. Отлично! Поиск занятия на каждый день давно стал для Марии Петровны главной проблемой.
На чистом листе бумаги она писала:
«Я, Степанова Мария Петровна, 1945 года рождения, член КПСС с 1970 года…» Остановилась и про КПСС вычеркнула. Надо же, вырвалось! Потом начисто перепишу, чтоб без помарок. Продолжила: «находясь в ясном уме (см. медицинскую карточку), завещаю все нажитое честным трудом имущество моей дочери Ирине Николаевне Кузмич (в девичестве Григорьевой) и внуку Николаю. Пусть пользуются, а вспоминать меня добрым словом не обязательно. Далее описываю свое богатство, чтобы ни одна пронырливая крыса не отхватила, не заграбастала чужое».
Про «крысу», конечно, лишнее, да и стиль вольный, не для юридического документа. Но с другой стороны, рассуждала Мария Петровна, еще не хватало, чтобы посмертную волю по указке выражать! Когда в партию вступала, дали образец заявления, а она свое написала: «Прошу принять в КПСС, чтобы в партии было больше порядочных и преданных идее коммунизма людей, а не шелупони с партбилетами в кармане». Секретарь парторганизации чуть в обморок не упал, умолял переписать. Она не согласилась. Приняли, и не пожалели!
С красной строки Мария Петровна начала перечисление: «Квартира трехкомнатная, приватизированная (бумаги в серванте, верхний ящик), общей площадью 97 кв. метров, жилая – 68 кв. метров, кухня – 10 кв. метров». Глупость про метры получается. Что же, они не увидят, какие тут хоромы? Но и вдохновение, вдруг вспыхнувшее, сдерживать не хотелось. «Напишу все подробно, как есть, – решила Мария Петровна – потом лишнее выкину. На кухне у плиты не работает правая дальняя горелка и духовка барахлит. Успею – до смерти плиту поменяю. Плита к ЖЭКу относится, я с них стружку сниму, не на ту нарвались…»