Солнечные дети тёмной планеты
Шрифт:
В первый день нас навестила пара тигров. Девчонки даже не стали прятаться в домики, только несколько стрелков юркнули на управление баллистами. При таком количестве самострелов мы могли тигров не бояться. Тигры долго и задумчиво созерцали с пригорка наше мамонтово шествие, но так и не решились напасть. Зато домашнюю скотину, которая разбежалась по лесу, они сочли привлекательной целью и переключились на неё.
Мы шли медленно, час работы — полчаса отдыха, с горячей пищей на обед и на ужин. Но всё равно за первый день мы прошли намеченную треть пути. Во всяком случае, так уверял дядя Андрей. Дорога ведьм с неведомым нам твёрдым покрытием сильно облегчала движение. Ночью вокруг нас ходили хищные ящеры и другие крупные животные, часовые
Второй день отличался от первого только тем, что на нас напала пара ящеров. Об их появлении нас заранее предупредили мурлыкающие мартышки, которые продолжали двигаться за нами по деревьям. Все девчонки через две распашные двери быстро погрузились внутрь «мамонтов». Ящеры приблизились, посмотрели на «мамонтов», сравнили свои размеры с «мамонтами» (наши дома были выше) и раздумали нападать. Мы даже не смогли проверить в деле баллисты.
Во время обеда мы угостили мартышек кашей с мясом. Те не остались в долгу и принесли множество орехов и фруктов, настолько много, что даже осталось про запас. На следующий день мартышки нас покинули. Ближе к реке лес закончился, мартышки ещё некоторое время нас сопровождали, жалобно покрикивая, а затем вернулись. Нам было жалко с ними расставаться, мы к ним привязались. С нами осталось всего две мартышки — одна у Истизии, вторая у Нишизумы. Удивительно, Нишизума их даже ни разу не кормила.
Во время приготовления ужина на третий корабль напал медведь. Чёрный хитрец, очевидно, издалека присмотрел себе цель и подбирался в высокой придорожной траве на полусогнутых. Когда одна из девочек отошла в сторону, чтобы подобрать сухостоя в костёр, он ринулся на неё. Бедняга не знал, с кем связался. В следующую секунду он оказался утыкан стрелами, как ёжик. Забыв от боли о добыче, он встал на здание лапы и двинулся к костру, у которого сидели охотницы Нишизумы. Нишизума вместо того, чтобы отойти и дать сделать дело баллисте, принялась геройствовать и попыталась ткнуть в медведя копьём, за что получила когтём по голове. Как только она упала и перестала закрывать медведя, тот получил стрелу из баллисты и отлетел обратно к зарослям.
Когда мы с Найвой подошли к месту событий (наш корабль шел первым), кровь толчками выливалась из открытой раны на голове у Нишизумы, а все её охотницы стояли вокруг, подперев щёки руками.
— Что стоите, коровы? Перевязывать и шить не умеете? — зарычала Найва и наклонилась над охотницей, — Свет мне сюда и воду кипячёную как закипит!
Девчонки с завидной быстротой кинулись кто кипятить котёл, кто переносить жар ближе к месту операции. Найва достала инструменты и начала шить.
По просьбы сестры я сделал ей новые хирургические инструмента взамен тех, что отобрали ведьмы. Скальпели и зажимы я сделал из тех кусочков пушки, на которых не было ржавчины — ведьмы владели секретом изготовления такой стали, которая не ржавела. Правда, такой было очень мало. Иголки, которые я ей делал, Найва неоднократно браковала. Поднося к моему носу очередное изделия в полпальца толщиной, Найва грозно вопрошала: «А тебе хотелось бы, чтобы в тебя такие иголки втыкали?». Сколько я ни хныкал и ни плакал о слабости доступных мне технологий, Найва была неумолима и требовала тонких иголок. А ещё она везде собирала лекарственные травы, трясла девочек, выпытывая из них всё, что они знали о траволечении, и перетапливала жир у тех жирных зверей, которых иногда приносили охотницы.
Как же теперь это всё пригодилось! Найва зашила рану на голове тоненькой иголочкой, промыла кипячёной водой, смазала лечебным бальзамом из подорожника на барсучьем жире и перевязала бинтами, нарезанными из тканей ведьм. Кровь вскоре перестала течь.
— Несложный случай. Даже череп особо не пробит. Вскоре будет ходить. Мы забираем её на мой корабль. Давайте носилки, — сказала Найва, с трудом поднимаясь с колен. Охотницы смотрели на Найву очень круглыми глазами. А потом поклонились, как положено кланяться чародейке — учёной, и кинулись мастерить носилки. Найва пошла лечить девочку, на которую медведь напал первой. У той была сломана нога. С ней Найва закончила за пять минут.
Всё это время я смотрел на Нишизуму и думал о том, сколькими ещё жертвами будет оплачено моё желание попасть домой или хотя бы просто к людям. За печальными раздумьями я даже не заметил, что мой корабль Найва теперь нахально называет своим кораблём.
Мясо медведя стало добавлением к ужину. Найва осталась верна себе и потребовала вытопить медвежьего сала. Сказала, что при ранах или как основа для лечебных бальзамов оно очень полезно. Правда, медведь был очень старым и тощим, так что больших запасов Найва не сделала. Похоже, только от отчаяния мишка и решился на такое нападение.
Вечером мы спустили корабли на воду. Предполагалось, что мы перед началом движения сделаем мачты и поставим паруса. Но всем почему-то хотелось поскорее оказаться подальше от того места, где разыгралась трагедия, и мы налегли на вёсла сразу, как только сбросили колёса. Всем казалось, что на середине реки мы будем в большей безопасности, чем на берегу.
Примерно за час до полуночи я в очередной раз обернулся, чтобы оглядеть строй кораблей. Строй был безупречен, течение реки ровно несло нас по середине. Немногие гребцы — рулевые отказались сидеть без дела и понемногу гребли, что, тем не менее, увеличивало скорость движения очень заметно. Корабли оказались на редкость хорошими ходоками. Ими можно было любоваться, но над последним кораблём… Над последним кораблём снижался дракон!
Крылья дракона казались такими широкими, почти в ширину реки! Его лапы были хищно вытянуты. Похоже, он принял наш корабль за настоящего мамонта и собирался обеспечить себя едой на пару дней вперёд.
— Разворачивай! — еле смог пропищать я. Голос от волнения отказал. Гребцы замерли — они не знали, в какую сторону разворачивать. Я показал рукой направо. Они спешно заработали вёслами. Я кинулся к баллисте.
К счастью, стрелок на последнем корабле не дремал. Из всех наших мамонтов только у одного баллиста была установлена в корме. На этом корабле дежурили по очереди, он всегда был замыкающим. Дракон получил стрелу в правое крыло, прямо около рёбер. Удар перевернул его, он шлёпнулся в воду, но не утонул. Мы как раз находились на перекате, глубина реки здесь была минимальной. Дракон высунул голову на длинной шее над водой и, шумно разбрызгивая воду, ринулся на обидчика. В этот момент наш корабль наконец-то повернулся так, что я мог стрелять. Моя стрела попала дракону в левую часть шеи, оторвала кусок мяса и отлетела в сторону. Дракон взвыл и на секунду застыл. Поднятые по тревоге девчонки уже крутили колесо лебёдки баллисты, натягивая трос для нового выстрела. Остальные корабли продолжали движение вперёд, на них не сообразили вовремя, в чём дело. Там тоже все уже проснулись, мелькали вёсла, разворачивая носы кораблей на дракона.
— Не успеем. Мы не успеваем, — успел подумать я.
На последнем корабле нашелся кто-то с головой. Из-за борта высунулась рука и кинула в дракона разгорающийся в воздухе шар. Вообще-то пропитанные растительным маслом и смолой пучки трав предназначались для распугивания той крупной живности, которая не боялась баллист. Мы заготовили их некоторое количество ещё на ферме, но никто не считал их серьёзным оружием, поэтому их было мало. Стрелять ими предполагалось из баллист. Тот, кто бросил в дракона горящий шар вручную, поступил гениально: свет ударил по уязвимым глазам дракона, что дало нам ещё несколько секунд. Пока дракон бил крыльями по слепящему шарику, все корабли развернулись, а последний перезарядил баллисту. Следующие три стрелы попали в шею и почти оторвали голову. Огромное тело рухнуло в воду и затихло.