Солнечные дни
Шрифт:
— Нет, я не догадывалась. Мне казалось, что ты ко мне совершенно равнодушен, — возразила она. — Если бы это было иначе, я не оставила бы тебя. Ты говорил, что я изменилась за эти годы… Да, это так. Но одно во мне осталось незыблемым — моя любовь к тебе Я любила тебя пять лет назад и люблю сейчас. Может быть даже, мои чувства сейчас гораздо сильнее и крепче, чем прежде. — Слова лились из уст Макси рекой, и она уже не могла их остановить. — Я разорвала помолвку с Майклом не только потому, что мы провели с тобой ночь. С ним мне было хорошо, спокойно. Но я поняла, что не смогу выйти замуж за другого мужчину, раз не могу забыть тебя.
— Меня? — очень тихо переспросил Ол. На его шее быстро билась почти незаметная жилка.
— Тебя, — нежно повторила она.
Макси присела перед его креслом и взяла его сильные руки в свои.
— Я так люблю тебя, — прошептала она.
Ол притянул ее к себе, а потом встал и поднял Макси на руки. Он смотрел на нее так, будто не мог насмотреться, будто пил ее глазами и не мог напиться. Не в силах оторваться от его гипнотического взора, Макси очнулась только тогда, когда его губы нежно коснулись ее мягких губ.
Любовь. Ею были полны все их движения. Она была в каждом прикосновении Ола. В каждом легком касании Макси. В каждом поцелуе.
— Ты выйдешь за меня замуж? — выдохнул Ол.
— Да, да, — горячо согласилась она. — И давай не будем с этим тянуть, хорошо?
— Я хочу, чтобы сейчас все было по-другому, — нежно возразил он, крепко обнимая ее. — Я хочу поухаживать за тобой, как полагается. Выводить тебя в свет, посылать тебе цветы, приглашать в рестораны… Чтобы ты больше не сомневалась в моих чувствах.
— Ну ладно, неделю или две я, может быть, и выдержу, — согласилась Макси, и ее глаза озорно заблестели. — Но ни днем больше, хорошо?
Ол разгладил завитки на ее висках.
— Я не хочу торопить тебя, Макси, — объяснил он. — Надеюсь, на этот раз ты будешь совершенно уверена в том, что не делаешь ошибку. Потому что больше я тебя ни за что не отпущу.
— Ты знаешь, Ол, я все-таки думаю, что будет лучше, если мы поженимся до того, как родится наш первенец. Девочка или мальчик…
Ол недоуменно поднял на нее глаза, не понимая, о чем идет речь.
— Ты сегодня говорил, что я неважно выгляжу, и рекомендовал сходить к врачу. Но я уже была у врача. Два дня назад. Он сказал, что у меня будет ребенок. Наш ребенок, Ол, — с гордостью закончила она. — Нам выпал счастливый случай — один на миллион, и наш ребенок родится через восемь месяцев.
Макси засмеялась, глядя на его растерянное лицо.
— Да, Ол, это правда. Мы с тобой ждем ребенка! Очнись же!
Ол все еще выглядел ошеломленным и смотрел на нее так, будто она свалилась с луны. Но его можно было простить за это. Ведь у нее-то самой было целых два дня для того, чтобы хоть немного привыкнуть к этому известию.
— Интересно будет посмотреть на лицо дедушки, когда он узнает, что скоро станет прадедушкой! Кого бы ты хотел, мальчика или девочку?
— Даже не знаю, — еще не вполне придя в себя, сказал Ол. — Лишь бы малыш был здоровеньким. — И тут же добавил: — Я твердо знаю только одно. Если родится мальчик, мы его точно не назовем Олхеломесом.
Макси весело рассмеялась.
— Прости, что я тогда у Слейтеров посмеялась над твоим именем. Но, думаю, что для нашего ребенка мы придумаем что-нибудь попроще. У нас с тобой будет время над этим поразмыслить. Целых восемь месяцев!
— И вся жизнь впереди, чтобы любить друг друга.
Эпилог
Огромный выставочный зал был заполонен ценителями книг и просто зеваками, которые останавливались перед стеллажами с книжными новинками, листали заинтересовавшие их экземпляры, читали пространные аннотации. Все ожидали главного события сегодняшнего дня — пресс-конференции подающей надежды писательницы Максимилианы Кемпбелл.
Пресс-конференцию намечалось провести в просторном конференц-зале, где уже толпились десятка три репортеров и фотографов.
По мнению Ола, Макси выглядела просто прелестно в лимонно-желтом платье с белыми воротничком и широкими манжетами.
Атмосфера конференции разительно отличалась от тех, на которых Олу уже доводилось присутствовать. Репортеры не проявляли ни тени враждебности, были на удивление деликатны и почти благодушны. Настолько, насколько вообще могут быть благодушны эти акулы пера. Макси выглядела юной и очаровательной, но держалась с безупречной уверенностью, и улыбка не сходила с ее лица.
После интервью к Макси выстроилась длинная очередь почитателей, желающих получить ее автограф. Так что Олу пришлось подождать, прежде чем его жена наконец пробилась к нему сквозь толпу.
— Ты просто молодец! — восхищенно произнес он. — Нужно было взять с собой Ланселота, пусть бы он посмотрел, как его мама мужественно отбивается от каверзных вопросов журналистов!
— Я тоже скучаю по нему. Но бабушка с дедушкой с таким нетерпением ждали правнука, что теперь ни на шаг не отпускают его от себя.
Макси улыбнулась. Она вспомнила, как год назад Ол впервые взял сына на руки. Они с мужем теперь мыслили и чувствовали синхронно. Те же воспоминания пронеслись и перед его мысленным взором…
Ол осторожно взял малыша из рук жены и прошелся с ним по больничной палате, не сводя восторженных глаз с крошечного личика. Вернувшись к кровати, на которой с блаженной улыбкой лежала абсолютно счастливая Макси, он нежно спросил:
— Как же мы назовем его, дорогая?
Макси как раз закончила свою третью книгу — адаптацию рассказов о короле Артуре для детей.