Солнечные прятки
Шрифт:
Это были его счастливые минуты покоя.
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ПОСЛЕДНИМ КОНВЕРТОМ
Наконец Тонтоныч поднялся с крылечка, встряхнул сумку и пошагал не торопясь. Он несколько замешкался: по какой улице лучше идти — по Медленной или по Тихой?
«Можно, конечно, идти по Медленной, а можно и по Тихой, — думал Тонтоныч. — Вот незадача. Если бы кто приказал — иди, мол, по Медленной или иди по Тихой». Но никто не приказывал. Шагай, по какой захочешь.
И Тонтоныч решил так: если скажет он одним духом «на дворе трава, на траве дрова», значит, идти по Медленной.
Тонтоныч
— На дворе двора, на творе вора… — Не получилось. Выходит, что по Тихой.
И он зашагал по Тихой улице. Шёл и всё поглядывал на небо.
«Луна ещё не взошла, а уж вызвездило, — это про себя отметил Тонтоныч. — В городе только спать ложатся. Снов ещё никто не видит. Да как увидишь? Все они тут, сны-то», — Тонтоныч опять тряхнул чёрной сумкой, где лежали розовые конверты. И точно ветер тронул листья — зашуршали конверты, — ветер уже не городской, не уличный, а ветер снов. Они так плотно лежали в чёрной сумке, что между ними только воздух мог протиснуться, лёгкое дуновение — от одного конверта к другому, от одного сна к другому. Зашуршали розовые конверты, на волю просились. Тонтоныч услыхал, проворчал:
— Ну, ну погодите, сейчас выпущу.
Раньше Тонтоныч — ещё луна не выходила, только в окнах огни погаснут, а он уж бежит по городу. А теперь ревматизм замучил. Болят ноги, ноют. Не побежишь, как прежде. Вот и придумал старый Тонтоныч одну штуку. Зачем конверты разносить в каждый дом? Зачем класть их под подушки? Лучше их… Вот — глядите, что старик делает. Остановился. Вытащил из чёрной сумки розовый конверт со сном. Вытянул губы. И дунул. Полетел розовый конверт к своему адресату. А Тонтоныч уже другой достаёт. Дует. И полетел вслед за первым второй конверт. Потом третий, четвёртый… Летят розовые конверты над городом. А снизу если посмотреть, то всякий подумает: летят маленькие розовые птицы, будто их последним лучом солнца окрасило.
В это время поднялась луна над заснувшим городом.
— Ну, — вздохнул Тонтоныч, — кажется, всё.
Он для верности перевернул чёрную сумку. И вдруг из сумки выпал ещё розовый конверт.
Тонтоныч наклонился, чтобы поднять конверт. А из него медленно выкатилось ярко-жёлтое солнце. Тонтоныч попробовал поймать солнце, а оно увернулось.
— Ох, что ж я наделал! — всплеснул руками Тонтоныч. — Сон просыпал.
Из конверта вслед за солнцем выпрыгнули пять розовых лягушат. Радостно запищали: «Чи-чи-ри-чи-и-и-и-и!» — и полетели вверх.
ТОНТОНЫЧ ВСТРЕЧАЕТСЯ С ЛЁКОЙ
Кап… Кап… Так начинается следующая глава. Да, так начинается следующая глава потому, что Лёкина мама забыла закрыть кран на кухне. А Лёка лежал в постели и слушал, как вода капала из крана: кап… кап… кап… кап…
Кап… кап… Лёка вдруг увидел: в окно влетел и шлёпнулся на подоконник розовый лягушонок. Лёка затаился. А лягушонок прыгнул вниз, на пол. В два прыжка он оказался рядом с Лёкиной игрушечной железной дорогой. Лягушонок встал на задние лапки. Лёка увидел, что на голове у него была красная шапочка с белым шариком-помпончиком.
— Ква-чи-чи! В вагон! Чи-чи! — крикнул лягушонок звонким голоском.
И Лёка понял, что лягушонок зовёт его садиться в поезд. Лёка легко соскочил с постели и бесшумно опустился рядом с вагоном.
— Чи-ква-чи-кво, чи-поезд отправляется! — торопил лягушонок.
Лёка шагнул — и его чуть не сшибли с ног четыре розовых лягушонка, они с писком расселись по лавкам. Поезд действительно тронулся. Пассажиры-лягушата не сидели на месте, а раскачивались, подпрыгивали и галдели. В окна ворвался сырой запах ещё не нагретой солнцем травы. Лёка глянул и увидел совсем рядом, за окнами вагона, тёмные зелёные ветки елей. И так ясно Лёка видел это — каждую хвоинку на ветке отдельно. Деревья вдруг рванулись вслед за поездом. Тук… тук… тук — плясали колёса на стыках, и рассыпался их стук по проснувшейся земле. И поднималось большое огненно-рыжее солнце. И Лёке казалось, что он уже раньше ездил на этом поезде и так же обдувал его утренний ветер. А он, иззябший, покачивался…
Трах!
— Чи-чи-ричи! Ква-чи-чи! Кру-крушение! — заверещали лягушата и начали прыгать прямо из окон.
Вагончик накренился. Лёка увидел впереди на путях чёрную почтальонскую сумку. И прежде чем вагончик упал, Лёка успел выпрыгнуть… и очутился в кровати.
— Ах, я спал, — вздохнул Лёка и хотел повернуться на другой бок, лицом к стенке.
— Ну погодите, шельмецы! — раздался грубый голос.
Лёка увидел на подоконнике в полосе ясного вечернего неба человека в синей куртке и фуражке.
Человек спрыгнул на пол и поднял чёрную почтальонскую сумку, что лежала на путях рядом с перевёрнутым вагончиком.
— Вы почтальон? — прошептал Лёка.
— Вроде того: ночной. Сны разношу.
— А сумку вы мне кинули?
— Я.
— Вы мне снитесь, да?
— Да нет, мальчик, я сам за сном охочусь. Сон, понимаешь, выпустил. Видал лягушат?
— Розовых лягушат? Я с ними на поезде ехал.
— Из чужого сна лягухи те.
— Как так? — Лёка приподнялся на кровати.
И в этот момент стеклянными колокольчиками зазвенели голосишки:
— Чи-чи-ричи! Тонтоныч, мы здесь. Здесь. Здесь. Ква-чи-чи!
Они были на буфете, все пятеро наверху. По самому краю важно расхаживал лягушонок в красной шапочке. Он качал головой, отчего белый помпончик на его шапочке весело покачивался. А свои передние лапки лягушонок завернул за спину, выпятил животик и запел:
— Чок-чок, старичок Ушки на макушке! Он не знает, Как летают Шустрые лягушки!Пока лягушонок напевал, Тонтоныч осторожно вынул из-за спины руку с сачком на палке. Махнул сачком. Но ещё раньше лягушонок тихо свистнул, и, точно розовые брызги, разлетелись лягушата. Они прыгнули на стол, а со стола на окно.
— Не поймал! Чи-чи-ричи! Не ква-чи-чи! Не ква-чи-чи! — Лягушата прыгали и пищали.
— Я вас ещё достану! — крикнул Тонтоныч. — У, чичеры пузатые!
— Чи-чи-ричи! Хи-хи! — взвизгнули лягушата и запели:
— Чок-чок, старичок, Брось в окошко свой сачок, Мы не птички — чи-чи-рички, И не ба-бо-чки!