Шрифт:
Глава 1
Я родилась на равнинах Вестена среди бескрайних полей и нескончаемых тёплых ветров. Быть может, поэтому так тяжело привыкнуть к высоким каменным стенам? Здесь, у северной границы Предела, в последнем человеческом оплоте с древним названием Ольден, стены на каждом шагу. Перво-наперво, сама крепость окружена двойным кольцом плотно подогнанных друг к другу камней, следом идут лабиринты улиц, угрюмые серые дома с неприветливо захлопнутыми ставнями. Тёмные и холодные, с острыми углами крыш, они нехотя жмутся друг к другу, как чужие люди, которых опасность заставляет сбиваться вместе, и они, скрипнув зубами и покрепче прижав к груди самое ценное, всё-таки держатся
Рамина утверждала, что здесь безопасно, и я поверила ей. Сейчас, когда мой взгляд в отчаянии скользит по безучастным стенам и намертво запертым воротам, я не чувствую себя в безопасности. Скорее — в клетке. В глубоком каменном мешке, из которого видны только несущиеся в недостижимой выси осенние облака и чёрточки стремительных птиц.
Прошлой ночью мне снилось, будто я стою, запрокинув голову вверх, и окошко неба вдруг становится меньше, меньше, будто невидимые пальцы затягивают верёвку на горловине мешка. У моих хозяев живут в сетчатом садке два причудливых хвостатых зверька из-за моря: дни напролёт они спят, а по ночам устраивают такую возню и писк, что приходится закутывать клетку рогожей, чтобы экзотические крысята не распугали весь народ в таверне. И всякий раз, когда мне приходится это делать, зверьки встают на задние лапки и с сожалением смотрят, как их лишают возможности глядеть на окружающий мир.
Проснувшись, я решила во что бы то ни стало сегодня — именно сегодня — взобраться на стену и посмотреть на мир снаружи.
Я знала, что делать и к кому идти. Несколько недель я приглядывалась к лейтенанту ольденской охраны по имени Вильгельм, и наконец, решилась. Этот кряжистый широкоплечий человек с копной соломенных волос и короткими щетинистыми усами был суров на вид, но мягок изнутри. Такие, как я, имеют возможность разглядеть кое-что, спрятанное за внешней неприступностью. Такие, как я, слышат множество случайно оброненных или произнесенных во сне слов. Такие, как я, знают о людях гораздо больше, чем они сами пожелали бы сами рассказать о себе. Замкнутые северяне, улыбчивые и загорелые жители равнин, хитрые торговцы с юга и властные волшебники с запада — мало кто задумывается о языке жестов и тела, когда вопрос касается отдыха. Я вздохнула и решительно направилась к служебной лестнице у северной стены, возле которой топтался продрогший лейтенант.
— Эй, сюда нельзя, красотка, — рука в тёмно-синей перчатке предостерегающе вскинулась.
— Доброго дня, Вильгельм, — я учтиво поклонилась, как это делали девицы из магических академий и служанки в домах знатных господ. На мгновение мужчина нахмурил взъерошенные светлые брови, а потом расхохотался, узнавая меня.
— Сония, ну надо же! А я было подумал, что какой-то академичке приспичило ловить ветер на стене, — и он хлопнул меня по спине с такой силой, что у меня перехватило дыхание.
Длинная юбка, позаимствованная у Рамины, и вязаная кофта с капюшоном сделали своё дело. Меня приняли за волшебницу. Эх, если бы… Впрочем, я тут же вцепилась в его предположение:
— А что, ученикам академий разрешают взбираться на стену?
Охранник почесал висок, глядя на меня насмешливым взглядом:
— Ну, разрешают, а тебе какая печаль?
Я вскинула подбородок и посмотрела на него, снизу вверх, как можно проникновеннее:
— Давай представим, что я всё-таки академичка, а? Пожалуйста?
Он вновь притворно нахмурился и оттеснил меня от перил лестницы, за которые я невзначай схватилась:
— Послушай, я на службе. Если уж тебе так не терпится, то дождись четверга, и тогда поиграем, во что захочешь. Договорились?
Конечно, что ещё он мог сказать — мне. С такими, как я, вообще редко разговаривают по делу. Мог бы запросто ухватить за косу, дёрнуть посильнее и наговорить грубостей. Уж чего, а тумаков от северян получить можно запросто, причём, совершенно бесплатно. В Пределе люди не церемонятся с чужаками, и уж тем более с чужачками с равнин. Если только это не маги, конечно. Маги после войны и Раскола — на вес золота, особенно, целители. Даже самоучки, не говоря уж об уважаемых всеми выпускниках академий.
— А если я докажу, что владею волшебством? — не обращая внимания на сарказм воина, спросила я упрямо.
Вильгельму надоело, он сделал недвусмысленный жест, означавший, что мне следует убираться, пока он окончательно не рассердился. Я прикусила губы и помотала головой. Капюшон окончательно сполз с моей головы и коса выскользнула наружу, приглашающе легла на плечо, мол, дёргай и смейся. Лестница была всего в двух шагах — чугунной скрученной лентой она вздымалась над моей головой, как спасительный трос, брошенный утопающему. Лейтенант охраны проследил мой взгляд:
— Да ничего там нет интересного, бес тебя забери! Пустырь, сосны да ёлки. В первый раз вижу, чтобы девку из таверны интересовал пост наблюдения. Белены объелась, что ли?!
— Может и белены, — мне пришлось основательно сконцентрироваться, чтобы вспомнить позабытую за два года формулу, и призвать белое пламя. Призрачный светлый огонь окутал мои ладони и заставил воина отшатнуться в изумлении. — Пустишь на стену?
— Ну, — он обескураженно смотрел, как я изо всех сил поддерживаю ускользающее, стекающее по пальцам пламя. Мне казалось, будто внутри моих рук вспыхнула кровь, настолько горячо обжигала приведённая в движение магическая сила. — Ну ладно, будь по-твоему.
Я облегчённо выдохнула и прижала ладони к груди. То ли от того, что заклинание удалось, то ли от предстоящего подъёма на стену моё сердце билось в сумасшедшем ритме. Вильгельм велел обождать его и нырнул в неприметную дверь, что скрывалась в нише неподалёку от лестницы. Мне оставалось только ждать и смотреть вверх — на кромку тщательно обточенных камней, которая была лишь немногим темнее пасмурного неба. На одной из сторожевых башен восседала огромная взъерошенная ворона. Время от времени она оглядывала внутренний двор и пронзительно орала: кррра, кррра, мол, совсем с ума сошли, жалкие людишки, вместо того, чтобы сидеть в тепле у каминов шастаете по улицам!
— Накинь, — скомандовал он, протягивая мне белую с красным мантию из лучшей во всём свете шерсти.
— Это… чьё? — я недоверчиво приняла одежду из рук Вильгельма. Позолоченные пуговицы на алой планке сияли так, что можно было забыть, насколько пасмурным и холодным выдался первый день октября. Мантия Солнечного стража. И вот так, запросто, девке из таверны — «накинь»?
— А тебе какая разница? — проворчал охранник. — Сказано, значит одевайся.
Добавив что-то про вышестоящее начальство и сдобрив высказывание приглушённой бранью себе под нос, он подтолкнул меня к лестнице, и мы начали подниматься. Ступени были решётчатыми, подёрнутыми пылью ржавчины, а перила, напротив, блестели. Было видно, что по ним часто скользили руками, а особо лихие молодцы скатывались и на бедре по широкой спирали, протирая казённые штаны. Первые несколько метров вверх я преодолела с лёгкостью, но после глянула вниз — и дыхание перехватило. Вильгельм придержал меня за плечо, увидев моё замешательство и усмехнулся: