Соло
Шрифт:
— Я и так здорова. Я ем фрукты.
— В пирогах не считается.
Если бы я только могла стрелять лазерами из глаз. Чёрт подери эти отсталые технологии.
— Я не говорю, что с тобой что-то не так, — сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. Не переставая при этом бежать, долбаный выпендрежник. Вот бы он шлёпнулся на задницу, я бы с радостью на это посмотрела. Его взгляд прошёлся по мне, задерживаясь слишком долго на моих бёдрах. Но не так, чтобы это показалось подозрительным. — Ничего не имею против широких бёдер.
Ругательства я
— Будем каждый день ходить на пробежку, медленно увеличивая расстояние, и ты сможешь есть больше пирогов. Как тебе такое?
Эти слова прозвучали так снисходительно, будто их произнёс кретин, осуждающий меня. Я в ответ показала Джимми неприличный жест.
— Лена, посмотри на меня.
Я остановилась, посмотрела. А ещё согнулась и втянула воздух, потому что для современной женщины очень важно уметь делать несколько вещей одновременно.
— Ты симпатичная девушка, и у тебя классные формы, — сказал он, до сих пор бегая на месте. — Но дополнительная зарядка твоему здоровью и внешнему виду не повредит. Повысь свои энергетические запасы или что-то типа того.
Джимми назвал меня симпатичной?
Разумеется, он мог это сказать по доброте душевной. В любом случае это было не особо важно. Поэтому бабочкам в моём животе стоило угомониться и перестать порхать, как сумасшедшим. Хотя я до сих пор не отошла от его насмешек насчёт пирогов. Сотрудники местного ресторана забивали холодильник всякими салатами, бифштексами, пастой и да, иногда, пирогами. Можно подумать, что я заставляла их делать это под дулом пистолета или вроде того. Что я ела, его не касалось, и его мнение не должно было для меня что-то значить.
Не должно было, но всё-таки значило.
— Я не обязана соответствовать твоим идеалам прекрасного, — сказала я, как только восстановила дыхание.
Он смотрел на окружавшие нас высотные дома, опавшие листья и голые деревья, но затем резко перевёл глаза на меня.
— Конечно, не должна, я и не говорил такого.
— Не все мы были рождены с идеальной внешностью, как у тебя, Джимми.
— Ты разозлилась? — он подошёл ближе. — Лена, у меня куча недостатков. Мы были тесно связаны с тобой пару месяцев, так что, тебе ли не знать об этом. Но неприязнь к твоему внешнему виду не относится к моим недостаткам. Если хочешь попилить меня, выбери другую тему, потому что насчёт моего мнения о твоей внешности ты глубоко ошибаешься.
Некоторое время мы оба молчали. Мы смотрели друг на друга, выдыхая пар в холодный утренний воздух.
— Меня, как бы, может слегка заносить на эту тему, Джимми, — спустя какое-то время признала я.
— Я, как бы, заметил.
Он убрал волосы с лица.
— Да и я, наверное, выразился не совсем правильно. Добавь к списку моих недостатков проблему с самовыражением.
— Особенно по части социально принятых устоев.
Джимми одарил меня ехидной улыбкой.
— Тебе не всё равно, что подумают остальные?
— Иногда. В какой-то степени.
Он фыркнул.
—
В его словах был здравый смысл, хотя, может быть, они были и не совсем правильно сформулированы.
— Люди будут осуждать в любом случае, — сказал Джимми. — Каждый охренеть как обожает свою точку зрения и с радостью швырнёт её тебе в лицо, хочешь ты этого или нет. Поэтому достаточно быть довольным самим собой.
— Да. Но тебе не всё равно, что думают твои парни из группы, — сказала я.
— Конечно.
Он снова побежал. На этот раз медленнее. Спасибо тебе, Господи, обитающий на небесах.
С огромной неохотой я поплелась за ним. Мои бедные ножки горели огнём. Не сомневаюсь, они дико ненавидели меня, и я их за это совсем не винила.
— И Эв с Энн. Их мнение тоже тебя волнует.
Он заворчал.
— И мистера Эриксона.
Как ни прискорбно, но даже на минимальной скорости я прилагала все усилия, чтобы не отставать от него.
— Хотя иногда ты рубишь с плеча, не заморачиваясь тем, чтобы сначала подумать. Но разве не все так делают?
— Давай перейдём к другому недостатку, — сказал Джимми.
— Не вопрос.
Я порылась в своих затуманенных мозгах в поиске средства нападения.
— Что насчёт...
— Я эгоистичен.
— Ага. Что есть, то есть. Ты довольно высокомерный и самовлюблённый.
Мимо пробежала девушка, с головы до пят одетая в обтягивающую форму из спандекса. Она одарила Джимми широченной улыбкой, так и говорящей «возьми меня прямо на месте». Он кивнул ей, а затем снова сосредоточился на дороге.
— Ты такой не без причин, соглашусь. Но ты ни с кем не встречаешься, — сказала я, остановившись. К счастью, он тоже остановился. Бегать и говорить одновременно явно не для меня. Та же история с бегом и дыханием. — Так почему? Ты столь тщательно следишь за собой. Качаешься. Покупаешь классные шмотки. И эй, могу тебя поздравить, это работает. Но ты никуда не ходишь, кроме деловых встреч. Или же куда-нибудь с парнями. Можно сказать, ты отшельник.
— В этом монологе прозвучал вопрос?
— Почему?
— Почему я слежу за собой, или почему я отшельник?
— Давай начнём с первого, — сказала я.
Джимми пожал плечами.
— Я тщеславен. Что скажешь на это?
Ха-х.
— Значит, ты полностью собой доволен?
— С моей-то внешностью? Естественно.
Он выгнул бровь.
— Моя внешность — это единственная вещь, которая всегда играет мне на руку, всегда привлекает внимание. Если на обложке журнала поместить моё фото с надутыми губами, то это увеличит продажу дисков. Факт. Я не поэт, как Дэвид, и не одарённый музыкант. Пою я, конечно, неплохо. Но мой козырь — это моё лицо. С его помощью я делаю мой вклад в наш бизнес. И, как известно, в этом бизнесе используют любое преимущество, какое только есть.