Соловей

Адамс Джослин

Думал ли он о ней? Что бы он сделал, если бы она спустилась вниз и встала перед ним на колени? В ее голове появился образ. Его голодные глаза смотрели бы на нее сверху вниз, когда она подняла голову и взяла его в рот, полностью. В кои-то веки она лишит его драгоценного самообладания, сведёт с ума, пока будет удовлетворять желание, которое терзало их обоих уже несколько дней.

Рука, которой он опирался о стену, шевельнулась, и он зажал ею рот, зарычав, когда его тело начало дрожать. Его мокрые локоны касались плеч, солнечный свет бил прямо в лицо, словно вселенная снова

была против нее. Это было самое завораживающее зрелище, которое она когда-либо видела.

Когда его тело обмякло, ее тоже. Рука Дарси дрогнула, чтобы сохранить равновесие, опрокинув бокал с вином, оставшийся на выступе — ее бокал со вчерашнего вечера, — и разбился о камень внизу, где все еще был бокал Мики.

Вздрогнув, парень резко обернулся. Их взгляды встретились лишь на мгновение, но ей удалось уловить в его глазах понимающий блеск. Она бросилась к двери во внутренний дворик, чуть не выбив сетку, прежде чем открыть ее и проскользнуть внутрь. Прислонившись спиной к стене кухни, Дарси стояла, переводя дыхание.

Черт побери! Как она могла просто стоять и пялиться исподтишка на него? Он знал это. И ему это нравилось. О да, он не скоро позволит ей забыть этот момент.

Дверь открылась, и она зажмурилась.

— Понравилось шоу? — Его дыхание согрело ее правое веко.

Она покачала головой и подошла к холодильнику.

— Прости, мне очень и очень жаль. Я понятия не имела, что ты там и что ты… ну, знаешь… занимался.

— Однако ты осталась и наблюдала.

— Не специально. Я пришла сюда сегодня утром, чтобы извиниться за то, что посылала тебе неоднозначные сигналы, и вот опять сделала это снова. У тебя есть здесь мороженое или как?

Взглянув поверх дверцы холодильника, она поняла, что он, по крайней мере, обернул черное полотенце вокруг талии, хотя оно опасно низко висело на его бедрах. Выпуклые мышцы спускались к нижней части тела, а тонкая полоска светлых волос вела от пупка вниз. Каково было бы ощутить его на ее губах?

— Обычно держу его в морозилке. — Теперь в его голосе слышались игривые нотки. — Одна дверь на север. Там есть ведерко «Moose Tracks». Завтрак чемпионов».

— Конечно, даже не удивительно, — пробормотала она, но за дверью морозилки стояли не одно, а два ведерка. Взяв одно из них, она достала ложку из ящика, на которую он так любезно указал, после того как она поискала ее в буфете. Нет, она не сошла с ума, опьянев при виде полуобнаженного мужского тела.

Усевшись на один из островных табуретов, Дарси принялась пробовать мороженое, старательно избегая смотреть в его сторону. Он плюхнулся рядом с ней. Голый, если не считать полотенца.

Иисус.

— Я привыкла брать интервью у пожилых дам о любовных письмах военного времени или освещать мероприятия по сбору средств для детей, больных раком, — говорит Дарси, уплетая мороженое с крошечными кусочками арахисового пасты. — Я ношу их с собой, как «эмоциональные фрагменты». Теперь все вдвойне хуже, потому что твоя история не только увлекательна сама по себе, но еще и привлекает меня. Как же мне стать настоящим журналистом, если не в состоянии удержать себя от того, чтобы не потеряться

в процессе?

Он на мгновение замер, положив руку на стойку.

— Наверное, именно это делает твои статьи такими захватывающими, потому что сама увлекаешься людьми, о которых пишешь.

Он что, издевался над ней? В тот момент у нее не хватило смелости прочитать ответ на его лице.

— Меня чертовски пугает не только то, что погружаюсь в свои исследования. Ты, очевидно, не против случайных знакомств, но со мной либо все, либо ничего. Может, когда все закончится, ты научишь меня, как отпускать прошлое и принять то, что происходит сейчас. А до тех пор самые трудные для меня темы под запретом, потому что не хочу вдаваться в подробности во всякие личные делишки каждого человека.

Между ними воцарилась мертвая тишина. Что, по ее мнению, он должен был сказать едва знакомой женщине, которая выплескивает ему личные признания, в то время как все, чего он хотел — это интрижки?

Представив лицо Сола, если бы он мог видеть ее сейчас, она протерла рукой глаза.

— Боже, если бы мой босс узнал о моем вчерашнем казусе, он бы выбросил: «я же тебе говорил», так как уверен, что я планирую переспать с тобой, чтобы таким образом разговорить. Все не так, на самом деле, как кажется.

— Почему тебя волнует, что думает твой босс? — Голос Мика был слишком осторожным, что, скорее всего, означало, что он тоже думает, что именно это Дарси хочет сделать. Черт возьми. — Он все равно не узнает, если ты ему не скажешь.

Она изучала его лицо, которое казалось серьезным, а синие глаза открытыми и честными.

— Чего ты хочешь от меня, зная, что я не умею вести себя непринужденно? Потому что мы оба знаем, что бы это ни было, все закончится, когда покинем этот остров. Мне правда нужно знать.

За секунду в его голове пронеслось столько мыслей, когда Мика, нахмурив брови, взял ее руки в свои.

— Честно говоря, я не знаю, что между нами. — Его большие пальцы рассеянно массировали ее пальцы, пока он наблюдал за ними. — По правде говоря, мне нравится, что ты здесь, даже если понимаю, что все мои скелеты ты поместишь на первую полосу газеты к следующей неделе. Но это не значит, что я могу предложить тебе больше, чем просто интрижку. Я не такой парень.

— Да, я уже это поняла. — Так почему же слова застряли у нее в горле? — В любом случае, я не ищу такого парня. Чувак, я правда знаю, как внушить уверенность в свой профессионализм. Ты, наверное, считаешь меня чокнутой.

— Я думаю, ты милая, и было бы обидно, если бы ты позволила кому-то изменить это в тебе, особенно такому человеку, как я. Так что давай перестанем пытаться вешать ярлыки друг на друга. Никакого секса, если только ты сама не станешь его инициатором. Давай просто повеселимся, насладимся палящим солнцем, выпустим наших демонов для твоей статьи о фонде и поедим вкусной еды.

Ее щеки округлились от улыбки, хотя внутренний циник кричал ей, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он слишком хорош, — со всеми недостатками и всем остальным — чтобы быть правдой.