Соловей

Адамс Джослин

Он резко повернул голову.

— А ты хочешь этого?

— Иногда до тебя действительно очень долго доходит. Да, я хочу этого, в любой форме: друзья, болтающие за чашкой кофе, или парочкой, наслаждающиеся физическими изысками время от времени. Без обещаний, давления и обид, если хочешь. — Последнее было ложью. Тошнота, охватившая ее желудок, была лишь началом тех эмоций, которые она испытает во время возвращения к безбрачной жизни.

Он долго изучал ее лицо, мрачные мысли промелькнули в его чертах.

— Я должен

сказать что-нибудь оскорбительное, чтобы ты ушла прямо сейчас, пока я не причинил тебе боль — потому что это неизбежно, — но я эгоистичный придурок и не хочу этого делать.

— Думаю, ты понимаешь, что это все равно не сработает. — Он кивнул, напряжение заметно покинуло его тело.

— В таком случае, может, я приглашу тебя на пирог в твой день рождения?

Облегчение охватило Дарси, успокаивая так же, как дождь.

— Звучит фантастически. Почему бы тебе не позвонить мне в понедельник после работы в фонде и обсудить детали?

— А потом?

На ее губах появилась улыбка, и она откинула его волосы назад.

— Зависит от того, насколько будет вкусный пирог, полагаю. Тогда решим, сможем ли мы сдерживать себя всю дорогу до твоего дома или окрестим мою двуспальную кровать.

Он поцеловал ее медленно и глубоко, задерживаясь губами на ее губах еще долго после того, как они расстались с легким чмокающим звуком.

— Я рад, что это не прощание.

Но так и было. Она чувствовала это в воздухе между ними. В словах, которые он не произнес. В его грустном взгляде.

— Я тоже. — Каким-то чудом ее голос не сорвался. — Надеюсь, скоро проблема с папарацци останется в прошлом, и мы сможем выходить в свет без необходимости тискаться в машинах с темными окнами и встречаться на тайных парковках.

Вспомнит ли он когда-нибудь о ней? Сможет ли Дарси когда-нибудь перестать думать о нем?

— Тогда иди и твори волшебство, Лучерито. Получится или нет, но попытка доставила мне огромное удовольствие. И мое предложение остается в силе. Мы с тобой можем выступить против всего мира, если тебе надоест этот твой роскошный офис.

Последний поцелуй превратил ее в лужу, и этого было почти достаточно, чтобы она поверила в его красивую ложь и согласилась на такой смелый шаг. Но она не любила перемены. И хотя бабушкина философия подсказывала ей, что она должна пойти на это и как следует встряхнуть свою жизнь, класть в одну корзину профессиональные и личные яйца было слишком рискованно. К тому же он не совсем это имел в виду.

— До встречи, — сказала она, старательно избегая ощущения законченности, в чем было уверено ее сердце, и вышла из машины.

Мика вышел следом и взял рюкзак и сумку, помогая ей надеть их на плечи Дарси.

— Будь осторожна там.

Она крепко обняла его, а потом наблюдала, как он прислонился спиной к закрытой двери и скрестил руки, отчего под его футболкой напряглись

бицепсы. Он пытался заманить ее обратно, но она не могла.

Дарси чувствовала тепло его взгляда, когда отходила от него все дальше.

— До сих пор не могу оторваться от твоей задницы, — сказал он, и в его тоне послышалась усмешка. — Покачивание твоих бедер просто завораживает.

Смеясь, она зашла в лифт и оглянулась.

Он пристально смотрел на нее, прежде чем сказать:

— Вот она. Твоя улыбка может изменить мир, Дарси.

Слишком скоро стеклянные двери оборвали их взгляды, и его последняя маленькая волна пронзила ее до глубины души. Прижав ладони к дверям, она прислонила голову, борясь со слезами. Несмотря на все слова Мика, и на то, как прекрасно они расстались, это все равно было похоже на прощание. Его стены снова поднимутся. Скоро он даст ей жалкое оправдание. Она проведет свой день рождения в одиночестве.

Дарси заставила себя подняться и смахнула слезы с ресниц. Все будет хорошо, как бы все ни обернулось. Неделя, проведенная с ним, показала ей те стороны себя, о которых она не подозревала: как хорошие, так и плохие.

Никаких сожалений. Ни о чем.

Теперь, когда она могла дышать достаточно хорошо, чтобы прислушаться к безумному шепоту в глубине своего сознания, огромные последствия этой недели поразили ее.

Ничего, что она чувствовала к своему бывшему, нельзя было сравнить. Всепоглощающим. Ужасающе глубоко, без дна, пока она падала в свободном падении. Да, потенциал для любви был, но в глубине души она знала, что Мика никогда не позволит этому случиться.

Это не имело значения, и жизнь шла своим чередом.

Метро доставило ее к зданию газеты «Торонто сегодня», и как только она поднялась на верхнюю ступеньку, ее мобильный телефон снова запищал. Сообщение гласило:

Где ты?

— Черт возьми, Сол, уже иду. — Положив в карман проклятое устройство, она поспешила сквозь меньшую, чем обычно, толпу к парадным дверям здания. В конце концов, был поздний субботний вечер, и большинство здравомыслящих людей были дома, проводя время со своими семьями. Или любовниками.

А ей следовало бы провести это время, свернувшись калачиком рядом с Микой, за просмотром фильма. Или смотреть, как он наблюдает за ней с довольной улыбкой. Или скользить по его… хватит! Зачем она мучает себя тем, что никогда не случиться?

Очередной лифт доставил ее на двенадцатый этаж. На верхний, где она, возможно, в самом ближайшем будущем будет жить, а возможно и нет, и где она возьмется за раскрытие сложных тем. Сол заметил ее мгновенно, так как стоял в дверях.