Солянка по-афгански
Шрифт:
Всё шло по началу хорошо, быстро откинул затвор, патрон который был в стволе, упал мне под ноги, после этого нажал на спусковой крючок. Раздалась короткая очередь, и от грохота зазвенело в ушах. Во попал!!!
Я сидел, не желая никуда больше двигаться, ожидая серьёзных разборок.
Через некоторое время в люк осторожно просунулись испуганные рожи дедов. Увидев меня, они закричали: "Он жив!". Залезли в люк. Сделали втык за то, что не отстегнул магазин, и за то что не чистил автомат. Проследили траекторию полёта пули, которая отрекошетила от трёх бортов башни. Три раза пуля пересекла
Выстрелы услышали офицеры, прибежали и всех погнали на построение. Тут выяснилось, что ночевал я в заиндевевшем БТРе, и офицеры поставили задачу всем подвинуться или ставить ещё одну палатку, но чтобы места хватило всем.
Потом чистили оружие и собирались в горы. Нас раздали по ротам, мы погрузились на БТРы, и петляя между засыпанных снегом хребтов, выдвинулись к какому-то кишлаку. БТРы, урча, давили пушистые сугробы, окружая кишлак. Потом, спрыгнув с брони, все вместе стали с разных сторон входить в него.
Погодка стояла изумительная. Лёгкий мороз. Ослепительно сиял пушистый снег, мягко укутавший притихший кишлак. Кишлак был пуст, и мы ходили по брошенным дувалам, хозяйским глазом осматривая скудный крестьянский скарб. Уже ближе к середине кишлака, увидел своего боевого друга, Виталю Павлова из Питера.
Мы вместе проходили службу в одной учебке, бегали в самоволки и даже сидели на губе. Нас хотели оставить сержантами, но, как говориться, от судьбы не уйдёшь, и за очередную самоволку нас сослали в Афганистан. Мы ехали вместе и попали в один полк, и в одну роту, просто его придали пехоте, и поэтому за всё время операции я его не видел.
Это был типичный оккупант, заросший упругой щетиной. На ремень за ноги была подвешена задушенная курица. Он по-хозяйски смотрел по углам, и даже когда я его окликнул, с трудом оторвал взгляд от своего занятия чтобы посмотреть на меня.
Тепло, поприветствовав друг друга, мы стали делиться новостями. Его рота держала оборону невдалеке от этого кишлака, и местоположения не меняла за всё время проведения операции. В наряды его никакие не ставили, и поэтому он преспокойненько отдыхал.
Мы пошли вместе шмонать кишлак. В одном дувале нашли старый генератор тока, с мощным литым корпусом, размером почти с "запорожец". Казалось невероятным, что такую машину можно затащить так высоко в горы. Позвали офицера, он тоже с удивлением посмотрел на это "чудо техники" и приказал взрывать.
Мне было жалко губить такой интересный механизм, который приносил, наверное, большую помощь жителям кишлака, но надо, так надо. Заложили тротил под корпус, размотали бикфордов шнур и побежали прятаться за угол другого дувала. Прогремел взрыв, разметав кровлю над генератором. Машина спрыгнула с анкерных болтов, и массивный чугунный корпус дал трещину. Мне было жалко старого доброго работягу, и людей, которые затащили его сюда.
Вскоре засобирались, и стали оставлять кишлак. Мы простились с Виталей, он пошёл на позиции своей роты, а я вскарабкался на БТР и поехал в расположение полка. Через полгода Виталю тяжело ранили. Он первым входил в дувал, и когда раскрыл дверь, то дух выстрелил
По пути в полк проезжали расположение афганской части. Днём церандоевцы подъехали к большому перекрёстку, и занимали позиции вокруг него. Кто-то прямо на перекрёстке, колол дрова из свилеватого кедра, с прочными перекрученными волокнами, которые плохо пилились, а тем более кололись. Какой то церандоевец, яростно стучал топором с нанизанным на него поленом, по замёрзшей земле, громко выкрикивая какие то ругательства себе под нос. Полено не поддавалось, и он в сердцах бросил топор на землю, и ходил, поднимая руки, и громко выкрикивал отборные ругательства.
С нашим БТРом поравнялась машина из афганской колоны, где на куче барахла лежал какой-то обдолбленный церандоевец, с кривыми, как есть, глазками. Увидев нас, он стал размахивать недокуренным косяком, предлагая разделить с ним радость, кто-то из дедов перегнулся и взял с благодарностью касяк из его рук. Афганец что-то дружелюбно залопотал, энергично размахивая руками. Машина тронулась и поехала дальше.
Пока машина стояла, я рассматривал барахло, на котором он лежал. Там были ватные одеяла, коврики, посуда, алюминиевые бабайские чайники с кривыми носиками, всякая разная утварь, то, чего мы никогда не брали. Церандоевцы обдирали своих же афганцев до нитки, выгребая почти всё, не гнушаясь мелочами.
Вечер прошёл нормально, деды "утрамбовались", и мне в ближайшем углу у входа, выделили вполне приличное место, недалеко от печки. Пайку на ужин разогревали в "цинке" от патронов, сразу на всю компанию, добавляя к каше тушёнку. Резали где-то раздобытый лук. К чаю выложили, только что добытые конфеты. Ведь по большому счёту человек в 18–19 лет ещё ребёнок, и не его вина, что в эти годы приходиться убивать и делать эту грязную, мужскую работу.
После сытного ужина долгожданный отбой. Во второй половине ночи экстренное построение. Все быстро высыпали из палаток. Всем объявили, что у пехотинцев, которые держали оборону метров на 500–700 выше нас на хребте, 1,5 часа назад пропало 4 человека, весь дозор. Вокруг позиций всё было истоптано, т. к. пехотинцы всё время ходили за дровами, но вскоре мы нашли свежие следы.
Бросились на поиски, но следы вывели на дорогу и пропали, да и тёмной ночью, в плотном лесу, по целинному снегу, не очень-то побегаешь. Потоптавшись по снегу около 2-х часов, вернулись обратно.