Сон Бруно
Шрифт:
Найджел слегка откинулся вместе со стулом и щелкнул выключателем. Голая лампочка над кроватью осветила Уилла, который извивался, привязанный за ногу и за руку. Пижама на нем расстегнулась, видна была напрягшаяся блестящая грудь с черными завитками волос, сгущающимися посредине. Уилл рванулся снова, схватил свободной рукой привязанное запястье. Потом затих и повернул к Найджелу покрасневшее лицо; он тяжело дышал, глаза его выкатились, и, скрежеща зубами, он произнес:
– Ты снова
– Да, немножко. Вот так.
– Если ты еще раз выкинешь такую штуку, я тебя убью.
– Ну-ну. Согласен – в прошлый раз я немного переборщил, но ты сам виноват. Лежал бы себе спокойно, выслушал бы меня, и все было бы хорошо.
– Я запихну тебя в мусорный ящик.
– Не глупи. Ты всегда, с самого детства, размахиваешь кулаками. Только моя смекалка и помогает мне как-то сквитаться с тобой. Я хотел сказать тебе что-то очень важное, причем важное именно для тебя, а поскольку я знал, что ты кинешься на меня как бешеный, если не принять мер предосторожности, мне пришлось тебя еще разок привязать.
– Тебе доставляют удовольствие подобные штучки.
– Пусть так, Уилл. Это проявление братской любви.
– Бог ты мой!
– Ведь кровь людская не водица, Уилл, особенно у близнецов. Ты – часть меня самого, грубая, животная, чуждая мне и, конечно же, худшая, однако мы неразрывно связаны друг с другом, и это мало назвать любовью.
– Ты всегда меня терпеть не мог, Найджел.
– Ты просто дурак, ты ничего не понимаешь.
– Ты меня продал с этой чертовой маркой.
– В порядке наказания, дорогой. Должен же я пресекать твои бесчинства.
– Ты всегда не давал мне проходу.
– В порядке самозащиты. А еще отчасти потому, что я тебе необходим. Как ангел – закоснелому негодяю, как плеть – изнеженному телу, как топор – склоненной голове.
Любое соприкосновение грубой материи с духом сопряжено со страданием.
Найджел немного отодвинул стул, и Уилл вскрикнул:
– Кончай, Найджел, я сейчас сознание потеряю.
– Пустяки. Ну вот, так-то оно лучше. А теперь перестань крутиться и слушай внимательно.
– Кто это тебя отдубасил? С удовольствием пожал бы ему руку.
Подбитый глаз Найджела заплыл громадным лиловым отеком.
– Денби.
– Денби? За что это он тебя? Впрочем, мне какое дело. Я тебе еще один фингал поставлю, только дай мне вырваться.
– Ладно. Слушай, Уилл. Ты меня будешь слушать или ты хочешь, чтобы я натянул веревку?
– Валяй-валяй, педераст несчастный, я тебя слушаю. Только ослабь веревку.
– ПОЖАЛУЙСТА.
– Пожалуйста.
– Ну вот и хорошо. Теперь слушай. Речь идет об Аделаиде.
– Об Аделаиде? Что с ней?
– Ты ведь любишь Аделаиду?
– А если бы и так, не твое собачье дело. Знаю я, ты за ней ухлестывал. Пытался ее охмурить, когда вернулся в Лондон.
– Ничего подобного.
– Держись от нес подальше, а то я тебя точно прикончу. Это моя девушка, она будет принадлежать мне. Она будет моей, даже если мне придется ее убить. К тому же она меня любит.
– Так ты воображаешь. А если у нее кто-то есть?
– Как это – кто-то есть? Никого у Ади нет, она никого не видит, нигде не бывает.
– А ей и не нужно бывать. Все происходит дома.
– Что ты хочешь сказать? Господи, неужели ты…
– Нет, не я. Денби.
– Что Денби? Не мучь ты меня!
– Денби – любовник Аделаиды. Аделаида – любовница Денби. Уже несколько лет. По-моему, тебе пора узнать об этом.
Уилл лежал неподвижно, тяжело дыша. Потом еле слышно произнес:
– Развяжи меня, Найджел. Клянусь, я тебя не трону.
Найджел встал и вытащил палку из-под стула. Раскрутил веревку, и она ослабла. Уилл неловко повернулся и стал приподниматься. Застонав, он начал стаскивать резиновый наручник. Найджел помог ему, потом высвободил лодыжку. Постанывая, Уилл массировал то затекшую руку, то ногу.
– Не верю я тебе, Найджел, – сказал он.
– Это правда.
– Докажи.
– Спроси у Аделаиды. Между прочим, взгляни-ка. Тебе ведь знаком почерк Денби?
Найджел протянул Уиллу склеенные скотчем обрывки записки. «Аделаида, моя сладкая, – говорилось в ней, – як тебе не приду, буду спать у себя, потому что вернусь поздно. Спокойной ночи, малышка. Твой Д.».
Уилл внимательно изучил послание. Потом издал протяжный душераздирающий вопль и повалился лицом в подушку.
– Тсс, не шуми…
Уилл сел, лицо у него было перекошено, челюсть дрожала, от гнева и боли он скрипел зубами.
– Я убью его. И ее тоже.
– Не бесись, Уилл.
– Убью. Говоришь, несколько лет. Несколько лет! И все это время она водила меня за нос, клялась, что у нес никого нет, позволяла мне делать ей подарки, целовать руки.
– Да, я знаю, но послушай, что я еще…
– Говорила, что она не создана для замужества! Конечно, она не создана, она просто дрянь, шлюха! И я бросил свою жизнь к ее ногам! Я ее растерзаю. И его убью. Сейчас же пойду и накрою их в постели. «Моя сладкая»! О Боже, я этого не переживу. Где мои брюки?
– Прекрати, Уилл, прекрати сейчас же и выслушай меня. Все равно я спрятал твою одежду, тебе ее не отыскать. Слушай…
– Пойду голый. Прочь с дороги, Найджел! Ты видишь, ты меня довел.
– Дверь заперта. Сядь, да сядь же.