Сон Максудова о кинжале
Шрифт:
Дмитрий ЛогиновСон Максудова о кинжале
Русская Северная Традиция придает большое значение снам. Очень интересно уже само явление сновидения. Человек видит себя посреди какого-то мира, в каких-то обстоятельствах. Взаимодействует еще с какими-то людьми. Иногда борется, противостоит, оказывается перед лицом опасностей… Но вот прозвонил будильник – и все это вдруг исчезло, как дым! Что только что представляло собой вопросы жизни и смерти – вызывает не более, чем снисходительную усмешку. Проснувшийся человек сознает: и тот «я», каким он был в сновидении, и эти якобы «другие» вокруг – все это существовало только в его сознании.
Явление сновидения. Не дает ли Господь
Русская Северная Традиция всегда подчеркивала тот факт, что различение Единого на Я и Мир представляет собой заблуждение или, лучше сказать, условность. Сновидение представляет собой прекрасную иллюстрацию того, что именно это утверждение имеет в виду.
Интересно, что в русской литературе нередко весьма подробно описываются сны героев повествования. Создатели произведений хорошо понимают, сколь значимо, что видит герой во сне. Галерея описаний снов тянется от самого Слова о полку Игореве до Одоевского, Ключевского, Жуковского, Пушкина, Достоевского, Булгакова…
У этого последнего интересен сон Сергея Леонтьевича Максудова, писателя и драматурга, о кинжале – Театральный роман, 1937. Приведем описание его полностью.
«Так тянулось до конца января, и вот тут отчетливо я помню сон, приснившийся в ночь с 20-го на 21-е.
Громадный зал во дворце, и я будто бы иду по залу. В подсвечниках дымно горят свечи, тяжелые, жирные, золотистые. Одет я странно, ноги обтянуты трико, словом, я не в нашем веке, а в 15-м. Иду я по залу, а на поясе у меня кинжал. Вся прелесть сна заключалась не в том, что я явный правитель, а именно в этом кинжале, которого явно боялись придворные, стоящие у дверей. Вино не может опьянить так, как этот кинжал, и, улыбаясь, нет, смеясь во сне, я бесшумно шел к дверям.
Сон был прелестен до такой степени, что, проснувшись, я еще смеялся некоторое время.»
Михаил Булгаков, «Театральный роман (записки покойника)», 1937 г.Прежде всего, к какой категории снов этот сон относится?
Зная сюжет романа, легко заметить: он принадлежит к виду сновидений, которые просто наводятся дневными впечатлениями сознания. Он задуман Булгаковым как такой.
Нынешние психологи полагают, что сновидения вообще такими только лишь и бывают: наводятся впечатлениями яви. Не признают они ни снов-предзнаменований, ни снов – путешествий сознания в другой мир. А между тем констатировано немало фактов и того, и другого. Некоторые из них, приводятся, например, в работе Лады Виольевой («Письмена Бога (словарь судьбы)», статья опубликована в журнале “Чудеса и Приключения” № 9, 2000).
Другое дело, что сны, которые представляют собой переосмысление впечатлений дня – очень распространенный тип. Преобладающий или даже почти единственный у людей, которым довлеет «мир» или «я», но не Дух. Нередко посещают подобные сновидения и людей духовных, каким написан Максудов у Булгакова. Какие же события яви нашли столь своеобразное преломление в его сне?
Сергей Максудов сочинил пьесу и предложил ее к постановке. И пьесу приняли. Но только у драматурга с директором театра произошел весьма неприятный спор. Причиною было следующее. По ходу пьесы один из героев кончает самоубийством. Поскольку дело происходит во время гражданской войны – стреляется, разумеется («как все нормальные люди!» – комментируется это в романе). Да только вот – директор театра Иван Васильевич оказывается не чужд странностей («как все великие люди»). Не любит громких звуков на сцене. И вообще человек очень осторожный. (Исследователи творчества Булгакова едины во мнении, что прототип Ивана Васильевича – известный театральный деятель Станиславский.)
Словом, директор начинает Максудова убеждать, что вот не стреляется офицер Бахтин, а закалывается кинжалом! И даже сам играет перед Максудовым – и мастерски! – эту сцену.
Максудов спорит.
Но дело в том, что спорить в этом театре с директором не принято совершенно! Он к этому не привык.
Поэтому, вполне резонных возражений драматурга Иван Васильевич просто в упор не слышит.
Максудов не желает представать идиотом («публика в меня пальцами тыкать будет!»). Страдает, мучается. И постепенно желание переубедить этого театрального самодержца становится у Максудова почти какой-то навязчивой идеей! Лирический герой Булгакова даже имитирует перед зеркалом речи, которые намерен обратить к Ивану Васильевичу. «Кинжал, по моему разумению, во время гражданской войны никаким образом применен быть не может!».
Директор остается неумолим.
Навязывание абсурдного кинжала разрастается в сознании Максудова до символа произвола системы в целом над личностью человеческой (излишне напоминать, что вся страна в тридцатые годы прошлого века во многом напоминала театр абсурда). Похоже, что в итоге Максудов и сам кончает самоубийством. (Конечно, это можно только предполагать, потому что роман Булгакова не окончен. Впрочем, возможно, что его только считают неоконченным. Возможно, перед нами здесь литературный прием: «записки» обрываются на ноте наивысшего отчаяния. То есть – когда герою становится уже не до того, чтобы их вести…)
Итак, сон о кинжале делается понятен как наведенный впечатленьями яви. Известно, что в таких снах впечатления преломляются, перелицовываются подчас весьма причудливым образом. Здесь перед нами такая разновидность снов, наводимых явью, какую можно бы назвать негативная.
Имеется в виду аналогия с фотографическим негативом. Когда получается обратное цветовое изображение. В подобных сновидениях чувства и роли яви могут перелицовываться на прямо противоположные. Так, например, если человек очень опасается и переживает за жизнь кого-то, – он может увидеть себя во сне именно убийцею этого человека!
Ненавистный кинжал оказывается на поясе самого Максудова. Точнее говоря, не Максудова, а того человека, которого сновидящее сознание Максудова воспринимает в этой картине как «я». Сознание воспринимает словно бы изнутри, как развращает и «опьяняет» неограниченная власть своего носителя…
Здесь может возникнуть, правда, еще и второстепенный вопрос. Почему трико, дворцовые залы, свечи, придворные, все такое прочее?
Возможно, что ответ содержится в указании на то, когда именно родился данный сон – под какими звездами. «Конец января… с 20-го на 21-е». Итак, это сновидение родилось под Козерогом. Булгаков сочинил, что было именно так, и это в очередной раз убеждает нас в его поразительной наблюдательности.
Все дело в том, что созвездия влияют на характер и антураж рождающихся под ними снов также, как они влияют на характер и антураж рождающихся под ними людей. Закономерности такого влияния не изучены. Кажется, на него еще вообще никто не обращал до сих пор внимания. И это не удивительно, потому что влияют на сны, конечно же, далеко не только созвездия и далеко не в первую очередь.
И тем не менее это влияние может оказаться заметным, как в данном случае. Чему покровительствует козерог? Общеизвестно – любви к иерархии и архаике. И вот, наиболее яркие символы того и другого нашли свое воплощение в антураже сна, прекрасно оттенив основную его идею.