Сон на яву

Людмила Ладожская

– Дени, достань мне бардовый жюстокор и черные шоссы для ужина, – отдал приказ своему личному камердинеру герцог де Омаль, который к вечеру готовил дубовую ванну.

– У меня все готово, ваша светлость! – весело сказал невысокого роста, хорошо сложенный Дени, шустро вытаскивая из сундука требуемый наряд. Этого проворного слугу в доме графини уважала и побаивалась вся прислуга. Слово слуги герцога было почти приравнено к слову самого герцога.

– Хорошо, – герцог отошел от окна, расстегивая дорожный комзол.

Аристократическое

лицо с мужественными правильными чертами лица уже с улыбкой посмотрело на Дени. Про таких говорили, что он «хорош собой».

– Жирар в курсе, что завтра с утра у нас встреча по итогам последних месяцев?

– Да, ваша светлость. Я передал дворецкому ваш приказ. Домовые и счетные книги уже в кабинете. А управляющий будет у вас утром.

– Хорошо, Дени, – герцог умылся из серебряного тазика ароматизированной водой. – Когда только все успеваешь? Не забудь после ужина забрать книги из кабинета и принести в мою спальню. Я хочу их посмотреть до нашей встречи.

– Да, ваша светлость. Как прикажете! – вытаскивал домашние туфли из черного бархата Дени уже из другого сундука.

– Давай, помоги мне одеться, иначе моя свекровь лопнет от ожидания! – развеселился герцог.

– О, ваша светлость! Вы такой веселый человек, а на людях строите из себя демона и тирана!

– Если хочешь спокойной жизни в Версале, то не имей друзей, ни с кем не сплетничай и делай так, чтобы люди тебя обходили стороной! И еще, молчание – это золото и огромнейшее счастье миновать стены Бастилии, мой Дени!

– И вам плевать, что вас в Версале прозвали мрачный рыцарь?

– Абсолютно, Дени! Я прошел большую школу жизни, что бы вести себя так, как считаю нужным. Мир жесток! – поднял вверх палец герцог.

– Но герцогиня так молода и красива!

– Дени, поверь мне! Я знаю женщин лучше тебя! Если я открою своей жене истинное лицо, то через неделю она впряжет меня в мою собственную карету и размотает все мое состояние, как состояние покойного графа.

– Жаль, – Дени старательно распрямлял накрахмаленные белые кружева жабо.

– И, еще. У меня есть сомнения по поводу верности моей жены, – спокойно сказал Мишель, глядя на свое отражение в огромном зеркале.

– Пресвятая Дева Мария! – Дени опустил в пол глаза и перекрестился.

– Неужели наша парижская прислуга ничего не говорила по этому поводу? – герцог пристально следил за взглядом камердинера.

– Если это касается такой щекотливой темы, то навряд ли они что-то скажут об этом слуге его светлости, – поклонился Дени.

– Я до сих пор могу не сомневаться в твоей верности?

– Что вы ваша, светлость! Вы спасли мою малютку! Я буду служить вам до конца своих дней! – Дени закончил с туалетом герцога и отошел в сторонку, поправляя свою сине-оранжевую ливрею, цвета дома де Омалей.

– Хорошо, идем вниз! А то дамы заждались, небось! После ужина принесешь книги сюда, потом поешь на кухне со слугами и можешь спать. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

– Слушаюсь, ваша светлость! Лакеи принесут воды перед сном.

– Ступай уже! – Де Омаль снова натянул на себя мрачную строгую маску и спустился в столовую, где его ожидали жена и теща.

– Мадам, – герцог приветствовал легким наклоном головы обеих женщин и сел за стол.

– Хорошо ли устроились, ваша светлость? – заискивающе спросила старая графиня.

– Да, как всегда, благодаря вашим стараниям, уважаемая графиня. Надеюсь, ваши неповоротливые лакеи уже начали заниматься моей ванной! – герцог намазывал на хлеб печеночный паштет дикой утки.

– Конечно, ваша светлость! – графиня бросила грозный взгляд в сторону мадам Мирсо, которая тут же испарилась из столовой. – Простите сегодня за скромный ужин. Мои повара уже неделю готовятся к празднику. Соберутся многие знатные семьи Берри и несколько семей из Орлеана. Нам нельзя ударить в грязь лицом.

– В отличие от его величества я не страдаю обжорством, поэтому мне вполне будет достаточно того, что есть на столе. Тем более я знаком со стряпней вашей кухарки. Дорогая герцогиня, а вы чего так притихли? Чем-то расстроены? – герцог бросил взгляд на супругу.

– Растрясло в карете, дорогой. После ужина лягу отдыхать. Завтра ужасный день.

– Мадлен? – непонимающе посмотрела на нее графиня.

– Я имела сборы к вашему дню рождения, графиня! – надменно произнесла де Омаль.

– Кстати, графиня я привез вам в подарок очередную картину Ботичелли Сандро и прекрасное колье из турмалинов и к нему серьги.

Мадлен застыла, прикусив губу. Графиня, увидев, что для дочери это такой же сюрприз, как и для нее, сделала легкий поклон головой.

– Ваша светлость, очень щедр!

– Я считаю, что этот подарок будет очень достойным подарком для матери моей жены! Мадлен, он лежит у меня на столе. После ужина можешь вручить подарок ее сиятельству!

– Конечно, герцог! Я так понимаю, это из последнего плавания Ламбера к берегам Африки?

– Иногда ты умеешь думать, – граф аппетитно отрывал крылышки нежных каплунов.

– Значит, и для меня есть подарок? – герцогиня выжидающе смотрела на герцога, который не удостоил ее внимания.

– Дорогая, для твоих шкатулок уже нет места в твоих парижских апартаментах. Мне, кажется, что я так достаточно много трачу на содержание солдат для защиты своей территории от грабителей.

– Мишель!

– Мадлен, графиня, спасибо за ужин, – встал из-за стола герцог, после того как ему подали емкость с водой вымыть руки. – Спокойной ночи.

– Вы не навестите меня сегодня, ваша светлость? – встала из-за стола герцогиня.