Соня и Александра
Шрифт:
И если вопрос питания он решил быстро, то с собой договориться не получалось. Зачем он жил с женщиной с прекрасной фигурой, не менее прекрасными ямочками на щеках, волосами, руками, глазами, ресницами, всем, что только может быть прекрасным, которая не давала ему ничего? Ни тепла, ни света, ни искренности, ни любви. Он жил с куклой, которая следила за ним взглядом, куда бы он ни отошел. Куклой с пластмассовыми руками, отлитым по форме идеальным телом, стеклянными глазами идеальной формы, сверкающими синим цветом, которого не бывает в природе, и пустыми, полыми внутренностями, которые он хотел заполнить, но не знал чем и, главное, зачем. Может, в этой полости и заключалось ее и его счастье?
– Я
– Но я уже помыла голову и кремом намазалась! – воскликнула Соня.
– Я один схожу.
Владимир быстро надел плавательные шорты, взял полотенце и с облегчением вышел из дома. Именно с облегчением. Поначалу ему нравилось смотреть, как Соня «рисует» лицо, мажется кремом, одевается, рассматривает себя придирчиво в зеркале. Но теперь этот процесс вызывал у него даже не раздражение, а отторжение. Смытая Соня прорисовывалась, превращаясь в красивую женщину, рядом с которой он чувствовал себя некомфортно и которой не соответствовал. Он не мог представить Соню беременной, кормящей, в песке из детской песочницы. Он не имел над ней власти. Даже материальной, что выводило его из себя. Соня зарабатывала, он не знал точно, сколько именно, но она ни разу не попросила у него денег. Все, что ей было необходимо, она могла купить сама. При этом была искренне равнодушна к деньгам, драгоценностям и вещам, что совершенно не укладывалось у Владимира в голове. Если были деньги, она их тратила. Если не было, не тратила. Ей не нужны были бриллианты и шубы. Владимиру не приходилось выпрыгивать из штанов, чтобы удовлетворить потребности подруги. Он ведь ее даже не завоевывал. Встретились пару раз и начали жить вместе. Без притирок, договоренностей, условий и требований.
Почему Соня, а не Александра? Владимир не знал. Искал ответ и не находил. В Александре было все, что ему нравилось, – и сдержанность, и терпение, и умеренная, не бросающаяся в глаза красота. Про таких женщин не говорят «красивая», скорее «милая», «приятная», «по-своему очаровательная». Они подходили друг другу. Да и мозги у Александры были. Но он ее бросил, так и не женившись. Устал быть виноватым, что не желает семьи, детей и зарегистрированного брака. Нет, Александра ничего не требовала, но Владимир устал сам от себя. Он знал, что она ждет, знал, что готова ждать еще, не будет давить. И от этого страдал еще больше, чувствуя себя подлецом. Может, если бы она надавила, поставила перед выбором, попросила, забеременела, использовала бы любые женские способы, чтобы довести его до загса, было бы проще? Он бы согласился, чтобы жить спокойно дальше, без чувства вины, которое росло с каждым днем. Но она не попросила.
– Почему? – спросила Александра, когда он сообщил ей, что они должны расстаться.
Она смотрела на него как на чужого, постороннего человека, от которого можно ожидать чего угодно.
– Я не знаю, – ответил Владимир.
И это было честно. Он не знал.
Теперь он шел в сторону пляжа и вспоминал Александру. Очень хотелось ей позвонить и сказать, что ему плохо без нее. Что он сидит в семейной гостинице, куда его притащила Соня, ест бутерброды, которые сделала домработница, и на ужин его ждет салат из двадцати ингредиентов от сумасшедшего шеф-повара. Он не в отеле, не в ресторане с вышколенными официантами, а в этом «райском местечке», куда еле добрался. Он хотел ей рассказать, как они едва не свалились в пропасть, как он спал под балдахином, как узнал, что их домик имеет собственное имя. И Александра бы его поняла: она бы посмеялась, пошутила, и ему бы стало легче. Она бы сказала, что делать дальше. Только одного он не смог бы ей объяснить – почему он сюда вообще поехал.
На полянке перед баром домработница Надя застилала столы бумажными скатертями. Хозяйка Ирэна разглядывала свежевыкрашенный шезлонг, который под взглядом матери переносил туда-сюда Константин. Повар Макс колдовал в зоне барбекю, чем был явно недоволен.
Владимир свернул на неприметную тропинку между домами, не желая мешать хозяевам своим присутствием. Он спугнул кошку, сидевшую на ступеньках, увидел крошечную грядку с заботливо подвязанными помидорами, споткнулся о шланг, который так и не был убран после полива, и, наконец, дошел до пляжа.
Пляж был крошечный, но чистенький. Ступени вели вниз, утопая в песке. Сбоку притулился навес с инвентарем для водных развлечений. Листок бумаги, прикрепленный к гвоздю, сообщал, что весь инвентарь – только для гостей комплекса, которых просили после использования вернуть все на место. Владимир осмотрел имущество – детские надувные круги, нарукавники, одна двухместная байдарка и одна одноместная, правда, без весел, детские совочки, ведерки, корзина с ракушками, наверняка собранными детьми, и небольшая стопка шезлонгов.
Владимир взял один, решив полежать спокойно. Перетащил его за выступ скалы, подальше от любопытных взглядов. Однако пляж все равно не предполагал уединения: с той самой террасы, которая сразу привлекла Владимира, открывался вид не только на море, но и на все, что происходило на пляже и за скалой. Так что гости, решившие выпить кофе в послеполуденный зной, могли наблюдать и за тем, что происходит в баре, и за теми, кто жарился на пляже. Прямо стратегическая точка для любителей быть посвященными в жизнь соседей.
Когда Владимир оказался за скалой, где уже не было песка, а лежали камни, он увидел мужчину, который сидел на раскладном стульчике и смотрел на море. Единственный пятачок, куда Владимир мог пристроить свой шезлонг, оказался занят.
– Простите. – Он потащил шезлонг назад.
– Там уже началось? – окликнул его мужчина.
– Еще нет. Готовятся, – ответил Владимир.
– Здесь хорошо. Я люблю это место, – сказал мужчина. – Идите, я подвинусь. Знаете, еще три года назад ступени сразу выходили в воду. Я так специально придумал. Чтобы сразу в воду. А теперь у нас пляж и песок. Я не люблю песок, люблю камни. Раньше лучше было и народу меньше. Вообще никого. Я выходил на лодке в море и фотографировал ступеньки, уходящие в воду. Очень красивые фотографии, я вам покажу.
Владимир с трудом установил свой шезлонг рядом со стульчиком мужчины и прилег.
– Меня зовут Дмитрий, – представился собеседник и протянул руку.
– Владимир, я гость здесь. Только сегодня приехал.
– Сегодня барбекю, – сказал Дмитрий.
– Я знаю, – буркнул Владимир, недоумевая, отчего всем далось это барбекю. – Пообедать я так и не смог. Спасибо, домработница бутерброд дала.
– Значит, вы уже познакомились с Максом? – расхохотался Дмитрий. – Тогда вам придется выдержать его салат из секретных ингредиентов. Со специальным соусом. Каждый сезон он увеличивает количество ингредиентов. Сколько на этот раз? Пятнадцать?
– Двадцать, – ответил Владимир. – Обещал специально для меня приготовить.
– Начинал он с пяти, – рассмеялся Дмитрий. – Не советую пробовать, если, конечно, вы не любите вареную брокколи и сырую цветную капусту.
– И не собирался, – улыбнулся Владимир, обнаружив единомышленника.
– А вы любите ходить под парусом? – спросил Дмитрий.
– На яхте?
– Ну, на маленькой яхте. Вон видите ту красавицу?
Владимир посмотрел туда, куда показывал новый знакомый. Недалеко от берега на якоре стояла крошечная лодка, которую при желании, конечно, можно было назвать и яхтой.