Сооруди себе причёску
Шрифт:
— Охотно, — согласилась она. — Но сперва я должна одеться.
— Конечно. Я подожду в машине.
— Зайдите лучше в дом, там прохладнее.
— О'кей! — ответил я.
Я не ошибся. Когда мы встали рядом, я убедился, что она высокого роста. Я взял книжку и пузырек с маслом для загара.
— Меня зовут Диана Джеймс, — сказала она.
Заметив, что я смотрю на ее руку, она улыбнулась.
— Вы просто покажете машину. Я не замужем.
— Думаю, вы были замужем.
— Да, была. Но ничего не получилось, как у вас с футболом.
Мы подошли к лестнице у тыльной стороны дома, поднялись и оказались на кухне. Она достала из шкафа бутылку виски. Я налил, протянул ей бокал, и мы прошли в гостиную, откуда открывался прекрасный вид на поле для гольфа. Она сделала глоток и поставила бокал на столик.
— Чувствуйте себя как дома, — сказала она. — Там на полке журналы. Я скоро вернусь.
Я сел и огляделся. Комната была безликая, как все меблированные комнаты, однако помещение не дешевое — сто или сто пятнадцать долларов в неделю, оценил я. Странно, что у нее нет машины и что она хочет купить подержанную.
На столе лежало портмоне. Диана, видимо, чертовски беспечна или убеждена, что все бывшие футболисты — честные люди. Я пожал плечами, взял свой бокал, и мой взгляд вновь обратился к столу.
Там лежало не только портмоне, а еще и ключи в футляре из крокодиловой кожи. И один из них был от автомашины фирмы «Дженерал моторс». Кто здесь кого водит за нос?
Потом я вспомнил, что она не говорила, что у нее нет машины. Возможно, она хотела иметь вторую или намеревалась другую продать. В конце концов, это ее дело.
Вернулась она в белом летнем платье с короткими рукавами и золотых сандалиях на босу ногу. Она выпила еще виски, затем взяла портмоне и футляр с ключами, и мы пошли к машине. Она села на водительское место.
Я немного помедлил и не дал ей ключи. Она сделала то, что я и ожидал: открыла футляр из крокодиловой кожи и хотела вставить свой собственный, потом вздрогнула и быстро взглянула на меня. Я промолчал, но задумался. Почему мне нельзя знать, что у нее есть машина.
Мы молча проехали по улице, а затем берегом. Песок был твердый, и она прибавила скорость.
— Машина идет хорошо, — заметила она.
— Вы хорошо водите, — сказал я, закурил две сигареты и дал ей одну.
— Чем вы занимаетесь, мистер Скарборо? — спросила она, следя за дорогой.
— Да так, — ответил я. — В последнее время земельными участками.
— Не хочу быть навязчивой, но мне кажется, что в данное время вы ничем не заняты. Так?
— Так. Вероятно, я отправлюсь с группой строителей в Саудовскую Аравию. Это одна из причин, отчего я продаю машину.
— Когда?
— Думаю, в следующем месяце. А что?
— Да просто так.
Минуту или две она помолчала, потом спросила:
— Вы женаты?
— Нет, — ответил я.
— Мечтаете заработать кучу денег?
— Кто же этого не хочет?
— Но вы уже думали о том, как это сделать?
— Конечно. Когда-нибудь я изобрету лампочку накаливания.
— Ну, откуда такая тоска, мистер Скарборо? Ведь в таком возрасте с мечтами еще не расстаются. Сколько вам — двадцать восемь?
— Двадцать девять. Послушайте, имея мечту и десять центов, можно купить только чашку кофе. В своей жизни я только одно действительно умел делать: пасовать мячи во время игры. Но для этого нужно иметь здоровые колени. Ну так как, по-вашему, стоит эта машина две с половиной тысячи?
— Пожалуй.
— Значит, мы договорились.
Диана повернулась и посмотрела на меня.
— Возможно.
Дальше мы ехали молча.
Когда остановились у ее дома, она заглушила мотор и хотела убрать ключ в футляр. Я молча остановил ее руку. Она посмотрела на меня, пожала плечами, и мы вышли.
Я осмотрелся.
— Какая машина ваша? Тот «олдсмобиль» или тот «кадиллак»?
— Ни тот, ни другой. Моя машина стоит в гараже. Вы наблюдательный человек.
— Что все это значит? — сердито спросил я. — Мне не хочется зря терять время.
— Я же вам сказала: возможно, мы договоримся. Не забыли?
Она поднялась по лестнице, я за ней. Она положила на стол портмоне и футляр с ключами, потом опустила жалюзи, так что в комнате сделался полумрак. После уличной жары прохлада в доме была приятной. Когда Диана повернулась, я стоял возле нее. Я привлек ее к себе, впился в губы. Она не закрыла глаза и смотрела на меня безо всякого выражения. Затем она освободилась и сказала:
— Мы, кажется, понимаем слово «договоримся» по-разному. У меня есть к вам деловой разговор. Почему бы вам не присесть? Сидя беседовать удобнее.
Я сел, а Диана сходила на кухню и вернулась с выпивкой. Она села в большое кресло по другую сторону столика и положила ногу на ногу. Потом сунула в рот сигарету и ждала, когда я поднесу ей огонь.
Я не реагировал.
Она пожала плечами, взяла со столика зажигалку и закурила.
— Теперь скажите мне, наконец, что все это значит? — потребовал я.
Диана задумчиво посмотрела на меня.
— Я пытаюсь составить о вас мнение.
— Зачем?
— Сейчас скажу. Но сначала — что я о вас думаю. Вы изрядный грубиян и циник, как всякий, кто в 18 лет был героем, а в 20 стал экс-героем. Вы занимались всевозможными делами, однако чем быстрее люди забывали, кем был мистер Скарборо, тем хуже шли ваши дела. Можете перебить меня, если что-нибудь не так.
— Дальше, — сказал я.
— Я все никак не могла вспомнить. Теперь вспомнила. В последний год учебы в колледже вы влипли в одно глупое дело. Вас чуть не исключили и не посадили в тюрьму.