Соперник
Шрифт:
– Вернемся в дом? – предложил Гаррик.
Оливия кивнула, и они медленно пошли к дому по усыпанной гравием дорожке, стараясь не прикасаться друг к другу даже краем одежды.
– Миледи, как хорошо, что вы вернулись! – с улыбкой воскликнула миссис Райли.
– Давно я здесь не бывала, – едва заметно улыбнулась графиня Стэнхоуп.
– О да! Очень давно! – закивала головой миссис Райли.
Мимо них сновали слуги с багажом графа и графини Стэнхоупов, только что прибывших
– Напрасно вы не сообщили о приезде заблаговременно, – продолжала экономка, – впрочем, ваши комнаты всегда содержатся в чистоте и порядке, поэтому мы в любой момент готовы принять вас.
– До вчерашнего вечера я и сама не подозревала, что мы поедем сюда, – откликнулась графиня. – Граф принял решение ехать в Стэнхоуп-Холл совершенно неожиданно…
Элеонора была расстроена этой поездкой. Граф сообщил ей о предстоящем путешествии за поздним ужином, поэтому ей пришлось полночи провести за сборами.
Но ее усталость была не столько физической, сколько эмоциональной. Ясно, что муж решил вернуться в Стэнхоуп-Холл после многих лет забвения только потому, что сюда отправился Лайонел. Если, конечно, этот человек действительно был Лайонелом.
– Я велю приготовить для вас обед, – объявила миссис Райли. – Вчера ваши сыновья вернулись из Эшбернэма очень поздно и не отдали никаких распоряжений. Утром оба уехали куда-то верхом на лошадях.
– Они уехали вместе? – слегка удивилась Элеонора.
– Не думаю, – покачала головой экономка, и в ее глазах графиня прочитала сотню всяческих вопросов; впрочем, та не осмеливалась задать их своей хозяйке.
Когда-то Элеонора была весьма откровенна с миссис Райли, поскольку рядом не было иной достойной доверия кандидатуры. Но с тех пор прошло долгих десять лет, в течение которых ни граф, ни графиня ни разу не приезжали в злополучное поместье, где загадочным образом исчез их старший сын.
– Накрыть на стол, миледи? – прервала ее печальные размышления экономка, и Элеонора с трудом вернулась к действительности. Последнее время она вообще была ужасно рассеянна, а теперь вот никак не могла решить вопрос с обедом.
Сыновья уехали порознь. У нее болезненно сжалось сердце: в детстве мальчики были неразлучны. О Боже! Пусть этот человек действительно окажется Лайонелом!
Графиня бросила взгляд на мужа, занятого оживленной беседой с конюхом и егерем. Несмотря на возраст, граф все еще был красив – высокий, широкоплечий, с сильными ногами. Конечно, он немного прибавил в весе с тех пор, как Элеонора вышла за него замуж, но это так же естественно, как старение и смерть.
Смерть… Мысли о смерти давно не давали ей покоя…
Тем временем граф решительно направился к конюшне, и не подумав сообщить жене, куда и на какое время он собирается уезжать, будет ли обедать с ней и когда его ждать обратно.
И все же, заставив себя надеть маску любезности, она повернулась к экономке:
– Не надо никакого обеда. Лучше принесите в мои апартаменты поднос с легкими закусками и… – Она немного поколебалась и добавила: – И бутылку хереса.
Миссис Райли покорно кивнула и скрылась в кухне.
Элеонора осталась одна. Сыновья уехали еще утром. Уехал куда-то и муж, не сказав ей ни слова. Одна… Впрочем, она всегда была одна, разве нет?
Тяжело вздохнув, Элеонора направилась в восточное крыло дома, где располагались хозяйские апартаменты. Медленно поднимаясь по лестнице, она держалась рукой за дубовые перила и думала о Гаррике. Она ожидала, что его возвращение в Англию заполнит наконец пустоту в ее душе, но увы…
Войдя в свои покои, графиня прямиком направилась к огромному позолоченному буфету, стоявшему в гостиной. Достав из дальнего угла запылившуюся бутылку вина, она щедро плеснула спиртное в высокий бокал, предварительно вытерев его салфеткой, и наполовину осушила его. Боль вроде бы утихла.
Допив, графиня тщательно спрятала бутылку в тот же дальний угол буфета, и ноги сами понесли ее вниз по лестнице. В сердце поселился мучительный страх.
Выпитое вино слегка затуманило ее взор и сделало движения неуверенными. В голове неотвязно крутилось одно и то же: мошенник Лайонел или нет, мошенник или нет…
Спустя какое-то время графиня поднялась по центральной лестнице на чердак. Глаза ее наполнились горючими слезами. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы ее увидел кто-то из слуг.
Открыв дверь, Элеонора вдруг почувствовала приступ дурноты: ей стало трудно дышать, мысли путались, но она все же заставила себя войти в темное помещение.
Остановившись у порога, чтобы глаза привыкли к темноте, она выпрямилась, потом подошла к окну. Там, за окном, сиял солнечный летний день, являя собой разительный контраст глухому мраку чердака. Уже не в первый раз графиня приходила сюда, чтобы в печальном раздумье постоять у чердачного окна. Повинуясь внезапному порыву, она распахнула створки, зная, что, выпрыгнув из него, будет не первой…
– Входите, сэр Джон! – воскликнул с улыбкой граф Стэнхоуп.
Коренастый пивовар медленно вошел в гостиную, где его уже поджидал хозяин. Большие окна просторного помещения выходили в сад, на паркетном полу лежали голубые с золотом восточные ковры, стены украшали картины в золоченых рамах. Граф восседал за огромным столом из красного дерева. Завидев вошедшего сэра Джона, он поднялся ему навстречу.
Оба джентльмена церемонно раскланялись.
– Не хотите ли чего-нибудь выпить? – предложил граф.