Соперник
Шрифт:
Сначала Эрик отказался, но его уговорила Кристин, убедив, что предложение действительно стоящее.
Поединок начался стремительно, уже на первых секундах Эрик получил глубокое рассечение над бровью. Кровь застилала глаз, лилась на грудь, разлеталась в разные стороны. Это разозлило Эрика, ведь он считался сильным ударником, многие соперники избегали биться с ним в стойке, стремясь перевести поединок в партер. Но сейчас этот новичок дерзко сцепился с Эриком на ринге.
Все эти два дня Эрик скрупулёзно
Правда, Эрик успел разглядеть его тату в виде белой орхидеи, выглядывавшей из-под узкого рукава рашгарда. Кто же на самом деле этот Брок, наносивший ему такие просчитанные удары? Теперь выяснить сложно, его представители больше не выходят на связь, а запись боя, по условиям организаторов, не велась.
До этого Эрик никогда не бился все три раунда, обычно он побеждал в конце первого, иногда в начале второго. Но не в этот раз. Бой затягивался и становился жёстче, явное преимущество было у новичка.
Эрик дотронулся до платья Кристин:
— Крис, сейчас я просто ненавижу этот цвет.
— Но это же твой символ! — ответила девушка.
Эрик покривился. До недавнего времени он действительно считал, что красный цвет приносит ему удачу. Мысли о таинственной поддержке различных талисманов или оберегов иногда приходили ему в голову, но он не придавал им особого значения и придерживался мнения: то, к чему ты особенно привязываешься, делает тебя его рабом. Руководствуясь этим принципом, Эрик не привыкал ни к чему в своей жизни, по этой же причине он часто менял своих подружек.
— О чём вы разговаривали с медсестрой?
— Ни о чём, — отрывисто ответила Кристин, — ах да, я спросила хорошо ли ты спал сегодня.
— И что она ответила?
— Что ты спал прекрасно.
Эрик посмотрел ей в глаза и хотел сказать, что роль стервы у неё получается хорошо, но Кристин уже направилась к выходу.
— Поправляйся, Эрик, — сказала она, улыбаясь одними губами, глядя куда-то поверх его лба.
Дверь захлопнулась. Эрик с трудом поднялся с кровати, подошёл к окну. Отогнув край жалюзи, он осторожно выглянул на улицу: рядом с парковкой стояла Кристин. Она повернулась в его сторону и помахала рукой. Эрик поднял руку в ответ, но вдруг понял, что её радостный, оживлённый жест предназначен не ему, а кому-то другому, этажом ниже.
Он непроизвольно пошатнулся, в голове появился адский гул. Палата стала тёмной и будто искривилась. Он попытался удержать равновесие, но всё равно рухнул на пол.
2
В палате раздавался низкий голос медсестры, напевавшей протяжную песню. Голова Эрика неудобно упиралась в металлическую спинку кровати, но он не обращал на это внимания. Он прислушивался к ровной, спокойной мелодии, и непрошенные слёзы стали застилать глаза. Эрик пытался сдержать их, но бойкая струйка уже вырвалась и потекла по разбитой щеке. В этот момент ему стало тягостно и противно за тот постоянный самообман и юношеское предательство, которые несколько лет невыносимо мучили его.
— Господин Монер, — прошептала медсестра, — вы, безусловно, сильный человек, но, мне кажется, вы боитесь себе в чём-то признаться.
— У каждого сильного человека есть своё прошлое, — отворачиваясь от неё, буркнул Эрик.
Он неловко встал с кровати и, пошатываясь, вышел в бесконечно длинный больничный коридор. Медсестра окликнула его, но он, не реагируя, спустился на этаж ниже. Там он нашёл точно такую же отдельную палату и резко открыл дверь. От порыва ветра распахнулось окно, и тёплый ветерок стал раскачивать звенящие жалюзи. Эрик увидел пациента с таким же отёкшим лицом, с многочисленными кровоподтёками, а на запястье его свесившейся с высокой кровати руки виднелось тату в виде белой орхидеи.
Эрик шагнул вперёд и глухо вскрикнул. Он узнал в этом пациенте свою первую и единственную любовь — Татин. Без капы и чёрной краски на лице она была всё та же — милая и юная. Эрик высунул голову в открытое окно и сделал судорожный вздох. В голову полезли беспорядочные воспоминания: Татин продала свой маленький дом, и они все средства вложили в его спортивную карьеру… Они вместе радуются первым победам Эрика… Татин ждёт ребёнка… Он сбегает, растворяется в свете манящих, столичных огней, обещающих лучшую жизнь… Он попадает в другой мир и исчезает совсем…
Татин открыла глаза. Эрик молча протянул ей руку. На всём острове и на всём этом свете не было человека, которому бы он так хотел протянуть свою руку. Она ухватилась за его широкую ладонь, и они, покачиваясь, вышли на улицу. К входу подходила Кристин с маленьким мальчиком, похожим на Эрика, таким же коренастым, рыжим и голубоглазым.
— Эрик, прости! Это всё я придумала, — взволнованно сказала Кристин, — и это я долгое время оплачивала тренера для Татин.
Она закрыла лицо своей изящной ладонью, прикрывая слёзы:
— Невозможно было смотреть, как ты мучаешь себя, а Татин оказалась такой же упёртой, как и ты. Это был единственный способ соединить вас. Кстати, отец ничего не знает.
Мальчик потянулся к Эрику, и тот сразу поднял его на руки. Не замечая удивлённых взглядов окружающих, Эрик и Татин, босые, в длинных больничных рубашках, пошли навстречу полыхающему, карминному закату.