Соперники по красоте
Шрифт:
Это, наконец, так начало действовать на наши нервы, что вахтенный помощник послал одного из нас разбудить капитана.
— Не думаю, что она причинит какой-нибудь вред, — произнес вышедший тогда наверх капитан, всматриваясь за борт и говоря таким тоном, будто он прекрасно знал решительно все о морских змеях и их привычках.
— А вдруг она протянет голову через борт и схватит кого-нибудь из людей? — проговорил помощник.
— Тогда сейчас же дайте мне знать, — твердо сказал капитан и исчез в каюте, оставив нас на палубе.
Словом, я был адски счастлив, когда прозвучало восемь склянок и мне можно было смениться с вахты и сойти вниз. И
— Удивительнейшее создание! — говорил капитан о морской змее. — Все слышали, и никто ее не видел, и до сих пор идут споры, существует ли она на самом деле. И хотя вы все видели ее собственными глазами, но не смейте говорить об этом ни слова на берегу.
1
Рассказ переведен на русский язык в 1928 году, поэтому ряд слов (итти, чорт, шопотом и др.) напечатаны с соблюдением устаревших норм русского языка. (прим. OCR).
— А почему, сэр? — спросил второй помощник.
— Потому, что вам никто не поверит, — твердо сказал капитан. — Можете клясться чем угодно и даже принять присягу, и все равно вам не поверят. В уличных газетках нас высмеют, а в солидных журналах скажут, что мы видели морскую траву или что-нибудь в этом роде.
— А почему бы нам не взять ее с собой в Нью-Йорк? — внезапно спросил старший помощник.
— Что?! — воскликнул капитан.
— Будем кормить ее каждый день, — продолжал помощник, приходя в возбуждение, — а тем временем заготовим пару больших крюков, какими ловят акул, и будем держать их наготове с проволочными канатами. Можем поймать ее живой и потом показывать, беря по соверену за вход. Во всяком случае, если только как следует взяться за дело, то можно было бы привезти с собой хоть остов ее.
— Чорт возьми, если бы только это было возможно! — вскричал капитан, тоже придя в возбуждение.
— Отчего же не попробовать, — сказал помощник. — Да ведь мы могли бы поймать ее сегодня же, если бы хотели. А если она перервет канат, то можно разнести ей голову из пушки.
Мысль поймать это чудовище нам показалась совсем дикой и такая попытка — чем-то совершенно невероятным и вообще невозможным, но оно было такое смирное и держалось так близко от нас, что эта идея вовсе не была так смешна, как можно было думать сначала.
Кок отправился вниз и принес оттуда с полдюжины хлебов.
Через два дня уже никто из нас ни капли не боялся этой твари, потому что она оказалась необычайно пугливой для своих размеров. Она была трусливее мышонка. И, однажды, когда второй помощник, чтобы позабавиться, взялся за шнурок
Я думал, что капитан сойдет с ума от отчаяния. Он сам начал швырять за борт в бесконечном количества хлеб, куски мяса, свинины и сухари и, когда эта тварь собралась наконец с духом и снова выплыла за нами, он прямо сиял от радости. И тогда же он отдал строгое приказание, чтобы никто не смел прикасаться к сигнальному свистку, хотя бы даже сгустился туман или была опасность столкновения с другим судном. И запретил также отбивать склянки, приказав, чтобы вместо того боцман сам заходил в нужное время в кубрик и вызывал людей на вахту.
Прошло еще три дня и, так как чудовище продолжало держаться за нами, то все были уверены, что нам удастся благополучно доставить его в Нью-Йорк, и, я думаю, что вопрос о существовании морских змей уже был бы решен, если бы не Джо Купер.
Он был на редкость некрасивым парнем, этот Джо. Не часто приходилось мне встречать такую уродливую образину. И в то же время он был страшно чувствителен и обидчив в этом отношении. Если, например, какой-нибудь паренек, идущий ему навстречу по улице, приостановится и свистнет, обратив внимание на его физиономию, или покажет на него своему приятелю, то Джо Куперу уже и это не нравилось Он рассказывал как-то, когда мы с ним говорили по душе и я его сочувственно слушал, что только один раз в его жизни с ним любезно разговаривала женщина. Это было ночью в Попларе. во время густого тумана, и он был так счастлив, что забыл обо всем на свете, и оба очутились в канаве, прежде чем он успел сообразить в чем дело.
На четвертое утро, когда мы были всего в трех днях пути от Сэнди Хука, капитан проснулся не в духе, и выйдя на палубу, готов был придраться к кому угодно и за что угодно. И, как нарочно, первый, на кого он наткнулся, был Джо, стоявший у борта, высунув свою физиономию и глядя на морскую змею.
— Вы что, чорт вас возьми, делаете? — заревел диким голосом капитан, увидев Джо в этом положении. — Чего вы хотите этим добиться?
— Чем, сэр? — спросил Джо.
— Тем, что высовываете за борт корабля свою безобразную рожу и пугаете ею морскую змею! — заорал капитан. — Вы же знаете, какая она нервная, эта тварь! Проклятый бездельник!
— Пугаю морскую змею!? — произнес через силу Джо, весь задрожав и побледнев как полотно.
— Если я еще раз увижу вашу поганую харю за бортом, — продолжал неистово орать капитан, — так я вам расколочу ее вдребезги. Понимаете? А теперь убирайтесь вон!
Джо убрался, а капитан, сорвав на нем свою злость, пошел на ют и начал уже совсем спокойно болтать с помощником.
Я был тогда внизу и ничего об этом не знал. Только через несколько часов я услышал обо всей этой истории от одного из кочегаров. Он подошел ко мне с таинственным видом, когда я потом стоял наверху, и сказал:
— Билль, — сказал он, — вы приятель Джо. Сойдите к нам вниз и посмотрите, — не сможете ли с ним что-нибудь сделать.
Не понимая, что он хочет этим сказать, я спустился следом за ним в машинное помещение и увидел там неподвижно сидевшего на опрокинутом ведре Джо. Глаза у него были дико выпучены и устремлены куда-то вперед в одну точку. Два или три других кочегара стояли тут же и смотрели на него, наклонив голову на бок.
— Он уже три часа сидит так, — сказал шопотом младший машинист, — как будто его поразило молнией.