Соправитель
Шрифт:
Много усилий потребовалось этому, порочащему честь русского мундира, офицеру собрать шесть десятков отъявленных головорезов. Но команда подобралась, что надо. Были у Внукова даже четыре казака, что прошли обучение в пресловутой, но загадочной, школе наследника.
Этих ухарей выгнали за то, что они решили принести вольности казацкие в школу, где царила дисциплина. Были наказаны и не раз. А после случая насилия в деревушке, что недалеко от Ораниенбаума, и вовсе, были выгнаны и лишены всех прав и привилегий, что даровал наследник, а нынче император, своим казакам. Возвращаться домой, в станицу, никто не хотел. Приученные к отцовской тяжелой руке и плетке,
Как такового организованного преступного мира в столице не было, но воры имелись, как и те, кто был способен выйти и на лесную дорогу.
— Федор Дмитриевич, не пора ли начинать? — спросила Марфа Егорьевна.
Вдова проявляла исключительную нервозность, ее глаза излучали неестественный блеск, который можно было сравнить с тем взглядом, когда воин идет в решительную атаку, понимая, что не выживет. Еще два дня назад Марфа Шувалова выпроводила своих детей к дальним родственникам, передав письмо и Ивану Ивановичу Шувалову, чтобы тот не забыл о своих двоюродных племянниках и проследил за их судьбой, за что она передавала бывшему императорскому фавориту изрядное количество серебра. Марфа не то что надеялась на спасение и на то, что ее участие в преступлении не будет раскрыто, она хотела огласки. Пусть все знают, что Шуваловы платят по долгам, по всем долгам!
— Марфа Егорьевна, при всем моем уваже… — Внуков начал выговаривать вдове недовольство, но был перебит.
— Ты… Делай, что должно! — не сказала, но прошипела Марфа.
Подполковник, смотревший в глаза смерти при штурме Аккермана, сейчас ощутил животный страх. Нет, не женщина предстала перед ним, но зверь.
— Держитесь в стороне! — выдавил из себя Внуков, сглатывая застрявший ком в горле.
Атака дворца в Ропше началась идеально. Извергнутые бывшие казаки лихо «сняли» двоих постовых у крыльца, открыли двери и убили зазевавшихся и расслабившихся охранников. Но дальше случайность, как это часто бывает при проведении таких операций, уничтожила надежду разбойников на тихую победу. Именно в этот момент одна из служанок, что уже давно ворковала с Тихоном, казаком, который был в это время на посту, принесла своему, вероятно, будущему мужу, молоко и хлеб. Увидев тело несостоявшегося отца ее детей, Фекла закричала, чем всполошила всех немногих постояльцев дворца.
— Вперед, не таясь! — закричал Внуков, но сам не спешил врываться в первых рядах в охраняемый дворец.
Подполковник знал, что теперь в самой усадьбе в Ропше оставалось не большее дюжины охраны, четверых из которых уже удалось ликвидировать. Знал он и то, что много действительно профессиональных бойцов ни тут, ни в тренировочном лагере не должно быть. Всех кавалеров орденов, как и заслуженных казаков забрали в столицу, оказывая честь бойцам, что будут провожать в последний пусть императрицу. Сам Внуков не удостоился такой чести, его полк вообще передислоцировали под Псков.
Началась стрельба, и сразу же отряд подполковника понес ощутимые потери. Шесть человек, что первыми ворвались во дворец, были убиты выстрелами из многозарядных пистолей.
Подполковник поудобнее натянул свою маскарадную маску и пошел ко входу в ропшинский дворец.
— Нельзя стрелять во дворе! — одернул Внуков одного из своих солдат, когда тот выцеливал силуэт во окне, при этом находясь на улице.
Если стрельба происходит в доме, да еще при выгодном ветре, то в тренировочном лагере, что в почти трех верстах,
— Они выставили преграды из шкафов, столов и стульев и стреляют оттуда, — докладывал фельдфебель Кошкин.
Этого унтер-офицера подполковник некогда спас, не предал суду за воровство и уклонение от боя. После Митрофан Кошкин человеком подполковника, который только что с рук Внукова не ел, а так никогда и не спрашивал, а исполнял. Сейчас же Федор Дмитриевич пообещал фельдфебелю офицерский чин справить, да уже десять рублей дал. Вот Митрофан и старается, выслуживается.
— Отправь казаков и еще с ними двадцать лучших стрелков на дорогу к лагерю, чтобы оттуда никто раньше сроку не прискакал, — отдал приказ Внуков.
От штуцерников, так вообще нету толка в стесненных условиях, где и придется драться. А то, что в тренировочном лагере могут узнать о происходящем до того, как дело будет сделано или отряд окажется увлеченным в бою, — вот что плохо. Выучки тем людям, что собрал подполковник явно не хватало.
— Удрал, гад, удрал! — кричал Митька Седой, один из банды, что была нанята для силовой поддержки.
К Федору Дмитриевичу приближался Седой весь окровавленной, держащий за чем-то в руках свою маску.
— Хех! — Внуков вонзил свою шпагу прямо в сердце разбойнику.
Некогда было с ним возиться, все равно всех раненых нужно убить, а тела своих солдат обязательно забрать с собой.
В это время Марфа Егорьевна, вышла из кареты и направилась ко входу во дворец, откуда послышались взрывы гренад.
*………*………*
Ропша
26 февраля 1752 года 23.20
Одного из охранников, что были оставлены в Ропше, заметил арьергардный дозор нашей колоны. Мы шли в Петербург по всем правилам военного времени, потому по бокам, спереди и сзади были разъезды казаков. Практически обессиленные, как конь, так и казак, восседающий на нем, оба завалились на землю, и лошадка даже прижала собой всадника. Еще до того, как вытянуть бедолагу из-под умирающей, загнанной лошади, солдат успел сказать, что на ропшинский дворец совершено нападение.
Не теряя и секунды времени, я пришпорил своего коня и рванул назад в сторону Ропши. До дворца было верст семь-восемь. Мой, в последнее время, несменный, Илон Маск, был быстрым и выносливым конем, но только в фильмах будущего могут показывать получасовую гонку на лошадях, когда животные неизменно выдают аллюр три креста. Но драгоценные секунды терять было никак нельзя и я убивал своего жеребца, все больше подгоняя его и ускоряя.
Я не оглядывался, но слышал, что следом за мной устремились не меньше сотни казаков или гайдамаков Шевича. Уверен, что и он изматывал свою лошадь, но мало какой зверь мог сравниться в скорости с Илоном Маском. Мне будет сложно найти такого же жеребца, когда этот издохнет, что произойдет, скорее всего, в ближайшие полчаса.
Но, нет. Конь выжил! Был безмерно уставшим, вспотевшим, с образовавшимся облаком пара вокруг себя, но живым.
Основная масса последовавших за мной людей отстали не менее, чем на версту, но одинокий всадник, и я знал, кто именно, был в двухстах метрах от дворца, когда я уже влетал в десяток людей в масках, что не успевали среагировать на мое появление.
Выстрел, выстрел! Еще! Второй револьвер! Выстрел! Колю шпагой одного из разбойников, который наводит на меря свою фузею. Спрыгиваю с коня прямо на одного из бандитов, что еще оставался на ногах после скоротечного боя.