Сор
Шрифт:
– Ну, ты замудрил. Ни о чем они думать не будут, ни о каком народе. Накосят бабла и в Куршавеле пропьют. Ты как с Луны свалился, – выразил своё понимание Олег.
– Нет, нет, масштаб задачи не тот. Чтобы тебя в Куршавель пустили, тоже надо постараться. Туда людоедов не пускают. Только людей, учитывающих интересы окружающих. Они свою хартию вольностей в 1215 году подписали. И теперь, сквозь ёё текст, своих партнеров оценивают. А то, как же по-другому, ты в Давос приедешь и спросишь:
– Куда тут можно топор поставить? Дома заработались: бошки рубили соотечественникам до утра, чуть на самолет к вам не опоздали. Нам бы душ принять и выпить чего-нибудь.
Тебя с такими методами сразу назад отправят и больше не пустят никогда. А русскому человеку без запада никак нельзя. Там у него мечта живет – смысл и вера. На западе у нас истина в-себе бытия, наша правда. Мы по нему «часы сверяем». И эту особенность никому из нас не вытравить. Мудрейшие люди были те ребята из Новгорода, которые в 862 году приняли эту черту в свою наличную жизнь, не постеснялись. То ли уже доведены были «до ручки». То ли действительно, уловили здесь крепость конструкции «Власть немножечко чужая»:
– Ну, Вася, побойся Бога, хоть перед иностранцами веди себя прилично!
И Вася соглашался:
– А где мне еще держать себя в руках? Не перед Федькой же. Можно, конечно, и нигде не сдерживаться. Только тогда всю жизнь как скотина и проживешь. А тут – повод – иностранцы! Кроме того, я смотрю, и другие сдерживаются. И порядок в городе выходит, лепота! Ладно, принимаем немцев.
Посмотреть бы на них, на тех новгородцев да скобарей. Христианства еще не знали, но в политике уже придерживалась парадигмы «восток-запад». Сейчас примерно такие же процессы на Руси. Младореформаторы варягов призывают демократию у нас закреплять…
– Ладо, хорош, Иван. Расперделся тут про политику. Будь ты проще. Ты про себя думай. Жениться вот, к примеру, не собираешься? – перебил дискуссию Олег.
– Окей. Чего надо? – еще больше упростил Иван.
– Нада шоколада.
– Конфеты и коньяк у меня в шкафу. Вам ли не знать?
– Ты по какой цене акции покупаешь? И какие? – завернул ближе к делу Дмитрий, – У нас тоже есть акции у родителей, у родственников там у разных. Ты у нас купишь? Почем? Что для этого надо?
– Так, коллеги, все просто. Я вывешиваю прайс каждое утро в предбаннике перед охраной. Чтобы если кому цена не понравится, то он бы не ломился внутрь, а сразу домой уходил. С теми, кто по телефону позвонил, я договариваюсь на следующий день. Цену фиксирую в момент разговора, фамилию записываю. На следующий день у них покупаю по той цене, по которой договорился, даже если с утра ценник поменял на новый. Ограничений на объёмы нет. У вас – куплю. Но в какие-либо договоры и неформальные ассоциации вступать не буду; у меня полномочий нет. Что-то еще?
– Нет. Все лаконично. Пока, – попрощался Дмитрий, – Мы вот этот коньяк у тебя возьмем? Обожаю греческий.
– Бери.
Парни забрали коньяк и ушли по своим делам. В тот день вечером, уходя с работы, Иван столкнулся в коридоре с Генриеттой Витольдовной:
– Ванюша, добрый вечер! К тебе сегодня ребята из экспериментального отдела заходили, что хотели?
– Сказали, что их родственники хотят продать акции нашему банку. Интересовались ценой, – ответил Иван.
Генриетта Витольдовна подошла к зеркалу и элегантно стала поправлять прическу:
– Гори гори, моя звезда, – растягивала она строки романса, при этом загадочно смотрела на Ивана через
Иван понял, что она ждет продолжения ответа на предыдущий вопрос:
– Генриетта Витольдовна, я не ребенок, я все понял. Но не буду же я им мораль читать: «Что такое хорошо, а что такое плохо». Вникать в то, что они задумали, у меня нет желания. А акции я купить у них обязан. У меня нет исключений для инсайдеров и прочих связанных с банком лиц. Принесут – куплю. В отчет включу. Отчеты наверх уходят. Там отфильтруют, если захотят.
– Да, да, жди, отфильтруют. Кто там твои отчеты читает? Ну, да ладно, – Генриетта Витольдовна прибывала в упоительном настроении. Она собиралась в театр с мужем. И уже немного настраивалась на поэтический лад. Ее грудь подошла вплотную к Ивану, рука положила кисть ему на плечо и губы страстно замяукали, – Ты присмотри за ними, не упускай ситуацию, а вдруг, это начало большой глупости. А я страсть как люблю драмы, – поменяла тональность и сообщила, – Мы сегодня с мужем идем в Большой, на оперу «Риголетто». Сердце красавиц, склонно к измене, и к перемене… Все милый мой, пока, – и Витольдовна медленно поплыла в сторону своего кабинета.
Иван смотрел ей в след и думал о ее муже. Они были знакомы с Иваном: муж часто заходил в банк к жене по семейным делам. Витольдовна всегда от чистого сердца радовалась его приходу. Это было заметно всем. Глубину ситуации придавало то, что муж Генриетты Витольдовны был обычным человеком. Не карьеристом из министерства и не служащим Газпрома, а работал он водителем ГАЗели в одном из многочисленных бюджетных учреждений города Москвы. Он был общительный парень. Всегда звал Ивана в курилку, рассказывал истории, смеялся в зенитовские усы, и очень брутально рассуждал о политике. Он нравился Ивану. Еще Иван любил оперу. Еще больше оперетту. И сейчас Иван рассуждал о том, как его начальница и ее муж пойдут приобщаться к Верди. Особенно муж.
Всю неделю Олег и Дима занимались подготовкой к покупке акций у работников предприятий из перечня Ивана. Они решили сначала попробовать осуществить схему от начала до конца на собственные деньги. Немного. Просто попробовать, как пойдет. Они сняли со своих личных счетов небольшие суммы и поехали на «Станкостроительный завод». Там на проходной Олег встал с плакатом «Куплю акции». Как в аэропорту, когда встречающие пишут на табличке фамилию прибывшего с нужного рейса. Народ стал подходить, интересоваться. Первая проблема вырисовывалась сразу: не было понятно, сколькими акциями владеет конкретное лицо. Люди называли количество устно, говорили, что могут показать бумажку. Видимо, выписку из реестра акционеров. Но это все не достоверные данные. Устно рабочий завода может и перепутать и приврать и еще незнамо что. Выписки могут оказаться старыми; когда акции уже проданы, а выписка осталась на руках, забыли выкинуть. Необходимо было решить проблему с реальным наличием акций у продавцов.
Эта проблема решалась двумя путями. Первый – попросить копию реестра у Ивана. Второй – попросить копию реестра на предприятии; они его когда-то вели, а могли еще продолжать вести по инерции. Олег серьезно задумался:
– Иван скорее всего откажет. Либо, его нужно будет включать в долю, торговаться. И за что скажите ему платить? Он и от нас получит за то, что мы тут рыщем по заводам, и повышенный бонус за перевыполнение плана. Со всех сторон в почете! Нет, так дело не пойдет, это выше моих сил. Надо на предприятие идти. Встречаться с той теткой, которая вела реестр.