Сорок правил любви

Шафак Элиф

Но должна признаться: мне нравится контролировать жизнь. По крайней мере, так скажут люди, которые хорошо знают меня. До последнего времени я была очень строгой мамой. У меня имелось множество правил (и, поверьте мне, они не такие уж приятные, как правила суфиев!), и я никому не делала поблажек. Однажды моя старшая дочь обвинила меня в том, что я копаюсь в их жизнях и слежу за каждой их греховной мыслью или желанием.

Помните песню «Que ser'a, ser'a»? Мне кажется, я никогда особенно ее не любила. «Что будет, что будет?» — это не мой путь, потому что я не могу плыть по течению. Мне известно, что Вы человек религиозный,

а вот я — нет. Хотя мы, как правило, всей семьей празднуем субботу, но я даже не помню, когда молилась в последний раз. Хотя нет, помню. Два дня назад в кухне. Впрочем, это не считается, поскольку моя молитва скорее походила на жалобу.

Давно, еще в колледже, я очень увлеклась восточной религией и прочитала довольно много о буддизме и дзен-буддизме. Даже строила планы вместе с одной эксцентричной подружкой провести месяц в индийском ашраме, однако это увлечение оказалось недолгим. Как бы все это ни казалось привлекательно, но с точки зрения современной жизни — неприемлемо. С тех пор я не изменила своего мнения.

Надеюсь, мое отношение к религии вас не обидит. Пожалуйста, смотрите на это просто как на откровенность человека, который неравнодушен к Вам.

Искренне Ваша,

Элла

Дорогая Элла!

Ваше письмо застало меня в Амстердаме, когда я уже собирался ехать в Малави.

Мне поручили сфотографировать деревенских жителей там, где свирепствует СПИД и где дети в основном сироты. Если ничего не случится, вернусь через четыре дня. Посмотрим.

Могу ли я как-то проконтролировать это? Никак не могу! Однако постараюсь найти там выход в Интернет, чтобы уже завтра быть на связи. Остальное не в моей власти. Суфии называют пятый элемент пустотой. Необъяснимый и неконтролируемый священный элемент, который нам, простым смертным, непонятен, однако нами постоянно осознаваем. Я не верю в «бездействие», если под этим Вы подразумеваете абсолютное ничегонеделание и отсутствие серьезного интереса к жизни. Однако я верю в почтение к пятому элементу.

Мне кажется, мы все заключаем договор с Богом. Во всяком случае, я это сделал.

Став суфием, я пообещал Богу делать все лучшее, что в моих силах. Я воспринял, что есть в жизни вещи, недосягаемые для моего понимания. Мне видны только части вещей, фрагменты, однако весь замысел не укладывается у меня в голове. Итак, Вы считаете меня религиозным человеком. Но это не так.

Я — спиритуалист, а это совсем другое. Религиозность и духовность — разные вещи, и, думаю, пропасть между ними еще никогда не была такой глубокой, как в наши дни. Глядя на окружающий мир, я постоянно пребываю в затруднении. С одной стороны, мы верим в свободу и власть индивидуума над вещами, независимую от Бога, правительства и общества, тем более что люди все более замыкаются на себя, а мир становится все более материалистичным. С другой стороны, человечество в целом становится все более духовным. Довольно долго мы прожили, полагаясь на разум, а теперь как будто подошли к рубежу, когда приходится осознать его границы.

В наше время, как и в эпоху Средневековья, наблюдается взрыв духовности. Все больше и больше людей на Западе стараются выделить внутреннее пространство для духовности

в своей суетной жизни. Но, хотя намерения у них добрые, средства к их осуществлению частенько неадекватные. Духовность не есть новая приправа к старому блюду. Это не то, что можно прибавить к нашей жизни, не произведя в ней кардинальных перемен.

Я знаю, Вы любите готовить. А известно ли Вам, что Шамс сказал, будто мир — огромный котел, в котором варится нечто великое? Пока еще нам неизвестно, что именно варится в нем. Но все, что мы делаем, чувствуем и думаем, входит в это варево. И нам надо спросить себя, что мы добавляем в котел? Не добавляем ли мы обиды, злобу, гнев, жестокость? Или мы добавляем в котел любовь и гармонию?

А как насчет Вас, дорогая Элла? Что, на Ваш взгляд, вы добавляете в похлебку, которую варит человечество? Когда я думаю о Вас, то сам добавляю в нее широкую улыбку.

С любовью,

Азиз

Часть третья. Ветер

вещи, которые перемещаются, раскрываются и подвергаются сомнению

Фанатик

19 октября 1244 года, Конья

Бешеный вой и лай собак не давал мне спать, проникая в комнату через открытое окно. Я сел в кровати, заподозрив, что они заметили грабителя, который собирается залезть ко мне в дом, или проходящего мимо грязного пьяницу. Приличным людям уже невозможно мирно выспаться ночью в своей постели. Повсюду драки и разврат. Раньше было не так. Этот город всего несколько лет назад считался оплотом безопасной жизни. Нравственная развращенность ничем не отличается от отвратительной заразной болезни, которая может нагрянуть внезапно и распространиться, поражая без разбора богатых и бедных, старых и молодых.

Таково теперь состояние нашего города. Если бы не мое положение в медресе, вряд ли я решился бы даже время от времени покидать свой дом.

Слава Всевышнему, есть люди, которые ставят интересы городского сообщества выше собственных и которые работают днем и ночью, чтобы поддерживать порядок в Конье. Среди таких людей мой молодой племянник Бейбарс. Мы с женой гордимся им. Приятно сознавать, что в этот поздний час, когда преступники, негодяи и пьяницы выходят на дорогу, Бейбарс со своими товарищами-стражниками защищают нас.

Когда безвременно почил мой брат, я стал опекуном его сына. Юный, непреклонный Бейбарс пошел в стражники полгода назад. Сплетники судачили, мол, он получил эту работу благодаря моему положению учителя в медресе. Чепуха! Бейбарс очень сильный, и, вообще, у него все есть для такой работы. Он мог бы стать отличным солдатом. Ему хотелось отправиться в Иерусалим и воевать с крестоносцами, но мы с женой подумали, что настало время Бейбарсу остепениться и обзавестись семьей.

— Сынок, ты нужен нам здесь, — сказал я. — Здесь тоже есть против кого сражаться.

Это правда. Как раз в то утро я сказал жене, что мы живем в тяжелые времена. Каждый день мы слышали о новых трагедиях. Если монголы были столь неудержимы, если крестоносцы одерживали победы, если город за городом, деревня за деревней становились жертвами неверных, то виноваты в этом были лживые мусульмане, то есть мусульмане на словах, а не на деле. Когда люди теряют связь с Богом, они быстро сбиваются с пути. Монголы были посланы нам в наказание за наши грехи. Дело не в монголах, вместо них могло быть землетрясение, голод или потоп.