Сорок правил любви
Шрифт:
Все, смешавшись, повалились на землю, потом снова поднялись на ноги и снова попадали кто куда. В изумлении и ярости я следил за происходящим. Никогда прежде мне не приходилось играть роль свидетеля убийства, за которое мне заплатили деньги. Я был до того зол на трех юнцов за их наглость, что вполне мог бы спасти дервиша и поколотить их самих.
Однако вскоре один из нападавших принялся истерически орать:
— На помощь! Шакалья Голова, скорей! Он убьет нас!
Тогда я быстрее молнии отбросил меч, выхватил кинжал из ножен и бросился к дерущимся. Семь человек прижали
Вместе мы подняли мертвое тело, которое оказалось на диво легким, бросили его в колодец и стали ждать, когда раздастся всплеск.
Но мы так ничего и не услышали.
— Какого черта? — не выдержал один из убийц. — Разве он не в колодце?
— В колодце, в колодце, — попытался успокоить его другой. — Не мог же он выбраться наружу!
Испугались все. И я тоже.
— Может быть, он зацепился за крюк в стене? — предположил третий.
В этом был здравый смысл. Необходимо было найти разумное объяснение, и мы радостно обнялись, хотя отлично знали, что никаких крюков в стенах колодца не было и в помине.
Не знаю, сколько времени мы простояли там, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Холодный ветер гнал по двору сухие коричневые листья. Высоко в небе темно-синяя тьма расходилась, уступая место багровым лучам восходящего солнца. Наверное, мы долго оставались во дворе, во всяком случае до тех пор, пока не открылась задняя дверь и на пороге не появился человек. Я тотчас его узнал. Это был Мавлана.
— Кто ты?! — крикнул он, и в его голосе я услышал тревогу. — Ты здесь, Шамс?
Едва было произнесено имя дервиша, как мы все семеро пустились наутек. Шестеро из нас перепрыгнули через стену и были таковы, а я стал искать кинжал, который валялся в грязи под кустом. Я понимал, что нельзя медлить ни секунды, но не смог устоять перед искушением и обернулся.
Я увидел, как Руми идет во двор, а потом поворачивает налево к колодцу, словно ему кто-то подсказывает направление поисков. Подавшись вперед, он стал смотреть в колодец и простоял так пару минут, пока его глаза не привыкли к темноте. Потом он отпрянул, упал на колени, ударил себя в грудь и испустил истошный крик:
— Они убили его! Они убили моего Шамса!
Я перепрыгнул через стену, забыв о кинжале, испачканном кровью дервиша, и побежал так, как не бегал никогда в своей жизни.
Элла
Август 2008 года, Нортгемптон
Благоуханным и солнечным был тот августовский день. День, похожий на все остальные. Элла проснулась рано, приготовила завтрак для мужа и детей, проследила, чтобы они вовремя удалились — кто на работу, кто в шахматный и теннисный клубы, потом вернулась в кухню, открыла поваренную книгу и стала выбирать меню на день.
Суп-пюре со шпинатом и грибами
Мидии с горчичным майонезом
Жареные гребешки под сливочным соусом с эстрагоном
Салат из овощей с клюквой
Цукини с рисом и тертым сыром
Открытый пирог с ревенем и ванильным кремом
Полдня
После этого Элла взяла чемодан, который приготовила заранее, и вышла из дома. По пути она шептала одно из правил Шамса. Никогда не поздно спросить себя: «Готов ли я изменить свою жизнь? Готов ли я сам измениться?» Даже если один день в вашей жизни похож на предыдущий, в этом нет ничего хорошего. В любой момент, с каждым вздохом человек должен обновляться. Есть лишь один способ начать новую жизнь: умереть прежде смерти.
Аладдин
Апрель 1248 года, Конья
Лишь по прошествии трех недель после гибели Шамса я наконец-то набрался мужества и отправился поговорить с отцом. Он сидел один в библиотеке у камина и был неподвижен, как алебастровая статуя. Только тени двигались по его лицу.
— Отец, можно поговорить с тобой?
Медленно, словно выплывая из моря грез, он поднял на меня взгляд, но ничего не сказал.
— Отец, я знаю, ты думаешь, будто я принимал участие в убийстве Шамса, но позволь уверить тебя в том, что…
Вдруг отец поднял вверх палец, прерывая меня.
— Сухими стали слова, которые соединяли тебя и меня, мой сын. Я не хочу ничего от тебя слышать, и мне нечего сказать тебе, — произнес он.
— Пожалуйста, не надо так говорить. Позволь мне объяснить, — попросил я дрожащим голосом. — Клянусь Богом, это не я. Я знаю людей, которые это сделали, но это не я.
— Сын мой, — вновь перебил меня отец, и печаль в его голосе сменилась холодным спокойствием, как будто он уже знал страшную правду. — Ты говоришь, что это не ты, но откуда же кровь у тебя на кайме?
Вздрогнув, я инстинктивно осмотрел край одежды. Неужели это правда? Неужели кровь сохранилась после того вечера? Я осмотрел кайму, потом рукава, руки, ногти. Не было никакой крови. Когда я вновь поднял голову, то встретился взглядом с отцом и только в эту минуту понял, что он поймал меня в ловко поставленную ловушку.
Неосторожно осмотрев кайму, я выдал себя.
Все правильно. В тот день я был в таверне. И это я сказал убийце, что Шамс имеет привычку каждый вечер медитировать во дворе. И позднее, когда Шамс беседовал под дождем со своим убийцей, я был с теми, кто перелез через стену. После того как мы решили действовать, потому что отступать было нельзя да и убийца не вызывал у нас доверия, я показал остальным, где удобнее проникнуть во двор. Но это все. Я не принимал участия в убийстве. Первым на Шамса напал Бейбарс, потом к нему присоединился Иршад, а после него и все остальные. Когда же они испугались, что у них ничего не выйдет, Шакалья Голова завершил дело.