Сорок пять(изд.1965)
Шрифт:
В то же время взгляд, брошенный им на Сент-Малина, убедил его, что следует быть настороже.
«Как-никак этот негодяй храбр, — подумал Эрнотон, — и если он сейчас идет на уступки, значит, вынашивает какой-то злодейский замысел».
Стакан Сент-Малина был полон до краев. Он налил вина Эрнотону.
— Мир! Мир! — воскликнули все, как один. — Пьем за примирение Карменжа и Сент-Малина!
Карменж воспользовался тем, что звон стаканов и шум общей беседы заглушали его голос, и, наклонясь к Сент-Малину, сказал ему, любезно улыбаясь, дабы никто не мог догадаться о значении его слов:
— Господин де Сент-Малин, вот уже второй раз вы меня оскорбляете и не даете мне удовлетворения; берегитесь: при третьем оскорблении я вас убью, как собаку.
— Сделайте милость, сударь, — ответил Сент-Малин, — ибо — слово дворянина! — на вашем месте я поступил бы совершенно так же..
И два смертельных врага чокнулись, словно лучшие друзья.
XXIX. О том, что происходило в таинственном доме
В то время как сквозь ставни гостиницы «Гордый рыцарь» струился свет и вырывалось шумное веселье, в таинственном доме, который до сих пор наши читатели знали только с виду, происходило необычное движение.
Слуга с лысой головой сновал взад и вперед, перенося тщательно завернутые вещи, которые он укладывал в чемодан.
Окончив эти приготовления, он зарядил пистолет и проверил, легко ли вынимается из бархатных ножен кинжал с широким лезвием, который он затем привесил к цепи, заменявшей ему пояс; к этой цепи он прикрепил также свой пистолет, связку ключей и молитвенник, переплетенный в черную шагреневую кожу.
Пока он занимался этим, чьи-то шаги, легкие, как поступь тени, послышались в комнатах верхнего этажа и скользнули по лестнице.
На пороге появилась бледная, похожая на призрак женщина в белом покрывале. Голосом нежным, как пение птички в лесной чаще, она спросила:
— Реми, вы готовы?
— Да, сударыня, и я дожидаюсь только вашего чемодана.
— О, Реми, мне не терпится быть с отцом! Я целый век не видала его.
— Да ведь, сударыня, вы покинули его всего три месяца назад, — возразил Реми. — Разлука не более продолжительна, чем обычно.
— Реми, вы такой искусный врач, разве вы не признались, что моему отцу недолго осталось жить?
— Я только выражал опасение, а не предсказывал будущее; иногда господь бог забывает о стариках, и они — странно сказать! — продолжают жить по привычке.
Реми умолк, так как, по совести, не мог сказать ничего успокоительного.
Собеседники предались унылому раздумью.
— На какой час вы заказали лошадей? — спросила наконец таинственная дама.
— К двум часам пополуночи.
— Только что пробило час.
— Да, сударыня.
— Никто нас не подстерегает на улице, Реми?
— Никто.
— Даже этот несчастный молодой человек?
— Даже он отсутствует.
Реми вздохнул.
— Вы это говорите как-то странно, Реми.
— Дело в том, что и он принял решение.
— Какое? — встрепенувшись, спросила дама.
— Больше не видеться с нами или по крайней мере уже не искать встреч…
— Куда же он намерен идти?
— Туда же, куда идем мы все, — к покою.
— Даруй ему, господи, вечный покой, — ответила дама голосом холодным и мрачным, как погребальный звон. — И однако… — Она умолкла.
— И однако?.. — вопросительно повторил Реми.
— Человек его возраста, с его именем и положением должен надеяться на будущее!
— А надеетесь ли вы на будущее, сударыня, чей возраст, имя, положение столь же завидны?
В глазах дамы вспыхнул зловещий огонек.
— Да, Реми, — ответила она, — надеюсь, раз я живу, но погодите… — Она насторожилась: — Мне кажется, я слышу конский топот.
— И мне тоже кажется.
— Подъехали к двери, Реми.
Реми сбежал по лестнице и подошел к входной двери is ту минуту, когда кто-то трижды громко стукнул дверным молотком.
— Кто тут? — спросил Реми.
— Я, — ответил дрожащий, надтреснутый голос, — я, Граншан, камердинер барона.
— О боже! Граншан, вы в Париже! Сейчас вам отопру.
Он открыл дверь и шепотом спросил:
— Откуда держите путь?
— Из Меридора.
— Входите, входите скорей! О боже!
Сверху донесся голос дамы:
— Ну что, Реми, подали лошадей?
— Нет, сударыня, — ответил Реми и, снова обратись к старику, спросил: — Что случилось, Граншан?
— Вы не догадываетесь? — спросил верный слуга.
— Увы, догадываюсь; но, ради всего святого, не сообщайте ей это печальное известие сразу!
— Реми, Реми, — сказал тот же голос, — вы, кажется, с кем-то разговариваете?
— Да, сударыня.
Дама сошла вниз и появилась в конце коридора, который вел к входной двери.
— Кто здесь? — спросила она. — Никак, Граншан?
— Да, сударыня, это я, — печально, смиренно ответил старик, обнажая седую голову.
— Граншан, ты! О боже! Предчувствие не обмануло меня — отец мой умер!
— Да, сударыня, — ответил Граншан, забыв все предупреждения Реми. — Да, Меридор остался без хозяина.
Бледная дама сохранила, однако, спокойствие и твердость: тяжкий удар не сломил ее.
Видя ее столь покорной судьбе и столь мрачной, Реми подошел к ней и ласково коснулся ее руки.
— Как он умер? — спросила дама. — Скажите мне все, друг мой!
— Сударыня, господин уже некоторое время не вставал со своего кресла, а неделю назад с ним приключился третий удар. Он в последний раз с трудом произнес ваше имя, затем лишился речи и в ночь скончался…