Сорок пять(изд.1965)
Шрифт:
— Ты очень мило рассуждаешь! — ответил король. — Неужели, по-твоему, приятно выйти в море осенью, в ветер и дождь? Интересно, что бы ты сделал на его месте, черствый человек?
— Это зависит от тебя одного, великий король!
— Значит, если бы я послал тебя куда-нибудь, как Жуаеза, ты бы согласился?
— Не только согласился бы, но я прошу тебя, умоляю тебя послать меня куда-нибудь.
— Ты бы поехал в Наварру?
— Да хоть к черту на рога, великий король!
— Ты что, потешаешься надо мной, шут?
— Государь, если при жизни я был не слишком весел, то, клянусь вам, после смерти стал еще грустнее.
— Но ведь только что ты отказался уехать из Парижа.
— Милостивый мой повелитель, я был неправ, решительно неправ и раскаиваюсь в этом.
— Ничего не понимаю, — сказал король.
— Я, Генрих, человек осторожный, у которого с господином Майеном игра не кончена и счеты не сведены. Если он меня разыщет в Париже, то пожелает начать все сызнова. Славный господин де Майен — игрок преотчаянный!
— Так что же?
— Он сделает ловкий ход, и меня пырнут ножом.
— Ну, я Шико знаю: он в долгу не останется.
— Ты прав, я его так пырну, что он подохнет.
— Тем лучше: игра окончится.
— Тем хуже, черт побери, тем хуже! Семейка его поднимет ужасающий шум, на тебя напустится вся лига, и в одно прекрасное утро ты мне скажешь: «Шико, друг мой, извини, но я вынужден тебя колесовать».
— Я так скажу?
— Не только скажешь, но, хуже того, сделаешь, великий король. Я же предпочитаю, чтобы дело обернулось иначе, понимаешь? Поэтому я поеду в Наварру, если тебе благоугодно меня послать.
— Разумеется, мне благоугодно.
— Жду приказаний, всемилостивейший повелитель.
И Шико, приняв ту же позу, что Жуаез, застыл в ожидании.
— Но ты даже не знаешь, придется ли поручение тебе по вкусу, — сказал король.
— Раз я прошу, чтобы ты мне его дал…
— Видишь ли, Шико, — сказал Генрих, — я намерен поссорить Марго с ее мужем.
— Разделять, чтобы властвовать? — переспросил Шико. — Делай как знаешь, великий государь. Я посол, только и всего. Лишь бы личность моя была неприкосновенна… Вот на этом, сам понимаешь, я настаиваю.
— Но в конце-то концов, — сказал Генрих, — надо же тебе знать, что говорить моему зятю?
— Я? Говорить? Нет, нет и нет!
— Как так нет, нет и нет?
— Я поеду, куда ты пожелаешь, но говорить ничего не стану.
— Значит, ты отказываешься?
— Говорить я отказываюсь, но письмо возьму. Кто передает поручение на словах, всегда несет большую ответственность. С того, кто вручает письмо, меньше спрашивают.
— Хорошо, я дам тебе письмо. Это вполне соответствует моему замыслу.
— Как все замечательно получается! Давай же мне письмо.
И Шико протянул руку.
— Не воображай, пожалуйста, что такое письмо можно написать в один миг. Его надо сочинить, обдумать, взвесить!
— Отлично: взвешивай, обдумывай, сочиняй. Завтра рано утром я заеду за ним или пришлю кого-нибудь.
— А почему бы тебе не провести здесь ночь?
— Здесь?
— Да, в своем кресле.
— Ну нет! С этим покончено. В Лувре я больше не ночую. Привидение — и вдруг спит в кресле. Это же чистейшая нелепость!
— Но ведь должен же ты знать мои намерения в отношении Марго и ее мужа! — вскричал король. — Ты гасконец. При Наваррском дворе мое письмо наделает шуму. Тебя станут расспрашивать — надо, чтобы ты мог отвечать. Черт побери! Ты же будешь моим послом. Я не хочу, чтоб у тебя был глупый вид.
— Боже мой, — произнес Шико, пожимая плечами, — до чего ты несообразителен, великий король! Как! Ты воображаешь, что я повезу какое-то письмо за двести пятьдесят лье, не зная, что в нем написано? Будь спокоен, черт возьми! За первым углом, под первым же деревом я вскрою твое письмо. Лет десять ты шлешь послов во все концы света и совсем их не знаешь. Отдохни душой и телом, а я возвращаюсь в свое убежище.
— А где твое убежище?
— На кладбище невинных мучеников, великий государь.
Генрих взглянул на Шико с удивлением, не покидавшим его в течение двух часов, что они беседовали.
— Ты этого не ожидал, правда? — сказал Шико, беря свой плащ и шляпу. — Вот что значит вступить в сношения с существом из загробного мира! Договорились: завтра жди меня самого или моего посланца.
— Но надо, чтобы у твоего посланца был какой-нибудь пароль.
— Отлично: если я сам приду, все будет в порядке, если придет мой посланец, то от имени Тени.
И с этими словами он исчез так незаметно, что суеверный Генрих остался в недоумении: а может быть, и вправду не живой человек, а бесплотная тень выскользнула за дверь опочивальни?
XVI. Как и по каким причинам умер Шико
Да не посетуют на нас те из читателей, которые по своей склонности к чудесному поверили бы, что мы возымели дерзость ввести в это повествование призрак, — Шико был поистине существом из плоти и крови. Высказав под видом насмешек и шуток всю ту правду, которую ему хотелось довести до сведения короля, он покинул дворец.
Вот как сложилась его судьба.
Храбрый и беспечный, он тем не менее весьма дорожил жизнью, которая забавляла его, как забавляет она все избранные натуры. В этом мире одни дураки скучают и ждут развлечений на том свете.
Однако после забавы, о которой нами было упомянуто, он решил, что покровительство короля вряд ли спасет от мщения со стороны господина де Майена. Со свойственным ему философическим практицизмом он полагал, что, если уж в этой мире что-то свершилось, возврата к прежнему быть не может, а потому никакие трибуналы короля Франции не зачинят ничтожнейшей прорехи, сделанной в его куртке кинжалом господина де Майена.