Сорок пять(изд.1979)
Шрифт:
— Реми! Реми! — стонала Диана, простирая руки в ту сторону, где видела его минуту назад. — Реми!
Ей ответил чей-то крик. Это Реми вынырнул на поверхность и с той несокрушимой, хотя и безумной надеждой, которая до конца не оставляет умирающего, плыл, ухватясь за бревно.
Реми уже не сожалел о своей жизни — ведь, умирая, он надеялся, что та, кто была для него всем на свете, будет спасена.
— Прощайте, сударыня, прощайте! — крикнул он. — Я ухожу первый и передам тому, кто ждет нас обоих, чтовы живете единственно ради…
Он не успел договорить — его настигла и погребла под собой огромная волна.
— Реми! Реми! — простонала Диана. — Реми! Я хочу умереть с тобой!.. Сударь, я хочу спешиться! Клянусь богом животворящим, я так хочу!
Она произнесла эти слова так решительно, с такой неукротимой властностью, что молодой человек разжал руки и помог ей сойти, говоря:
— Согласен, сударыня, мы умрем здесь все трое; благодарю вас за то, что вы даруете мне эту радость, на которую я не смел надеяться.
Пока он с трудом сдерживал лошадь, другая огромная волна настигла его, но такова была самозабвенная любовь Анри, что ему удалось, несмотря на ярость стихии, удержать подле себя молодую женщину, соскочившую с лошади.
Он крепко сжимал ее руку; волна за волной обрушивалась на них, и несколько секунд они носились по бурным водам среди бесчисленных обломков.
Изумительно было хладнокровие молодого человека; одной рукой он поддерживал Диану, а шенкелями с невероятным трудом направлял изнемогавшую лошадь: ведь стоило измученному животному наткнуться на плывущее бревно или на мертвеца, оно неминуемо утонуло бы.
Вдруг один из этих мертвецов, поравнявшись с ними, сказал голосом слабым, как дуновение ветерка:
— Прощайте, сударыня, прощайте!..
— Клянус небом, — воскликнул молодой человек, — это Реми! Что ж! Я и тебя спасу!
Не думая о том, как губительна всякая излишняя тяжесть, он притянул к себе Реми левой рукой.
Но тут лошадь, вконец обессиленная тройным бременем, погрузилась в волны по шею, затем по глаза и спустя мгновение ушла под воду.
— Гибель неминуема! — прошептал Анри. — Господи, прими мою жизнь, она была чиста. А вы, сударыня, — продолжал он громко, — примите мою душу, она всецело принадлежала вам!
В эту минуту он почувствовал, что Реми выскользнул из-под его руки; уверенный, что отныне всякая борьба бесполезна, молодой человек даже не попытался удержать его.
Он уже сосредоточился на мысли о смерти, как вдруг рядом с ним раздался радостный возглас.
Он обернулся и увидел, что Реми добрался до какой-то лодки.
Это была та самая лодка, которую дю Бушаж видел вблизи домика под ивами; вода унесла ее, и теперь Реми двумя бросками очутился возле нее.
Два весла были привязаны к лодке, на дне лежал багор.
Реми протянул багор молодому человеку; тот схватил его и, по-прежнему одной рукой поддерживая Диану, увлек ее за собой; приподняв свою легкую ношу, он вручил ее Реми, а затем, схватившись за борт, сам вскочил в лодку.
Первые проблески зари осветили необъятную, залитую водой равнину и лодку, подобно жалкой скорлупке плывшую на этом усеянном обломками океане.
Левее лодки, приблизительно в двухстах шагах от нее, виднелся невысокий холм; со всех сторон окруженный водой, он казался островком. Анри взялся за весла и стал грести, направляя лодку к холму, куда вдобавок их несло течение.
Реми орудовал багром; стоя на носу, он отталкивал доски и бревна, о которые лодка могла разбиться.
Благодаря силе и ловкости обоих мужчин лодка вскоре причалила к холму.
Реми выпрыгнул и, схватив цепь, притянул лодку к себе.
Анри подошел к Диане, намереваясь перенести ее на берег, но она жестом отстранила его и сама сошла на землю.
Анри печально вздохнул; у него мелькнула мысль снова броситься в пучину вод и умереть на глазах у Дианы; но пока он видел эту женщину, необоримое чувство приковывало его к жизни.
Он вытащил лодку на берег и, бледный как смерть, уселся неподалеку от Реми и Дианы; с его одежды струилась вода, но он страдал больше, чем если бы истекал кровью.
Они избегли непосредственной опасности — наводнения: как бы высоко ни поднялась вода, верхушку холма она не могла залить.
Теперь они могли безбоязненно озирать грозную стихию; Анри не отрывал взора от быстро кативших мимо него волн, уносивших трупы французских солдат, их оружие и лошадей.
Реми ощущал сильную боль в плече: какое-то бревно ударило его в ту минуту, когда лошадь под ним погрузилась в пучину.
Диана была невредима и страдала только от холода: Анри отвратил от нее все те бедствия, какие в его силах было отвратить.
Молодая женщина первая встала на ноги и сообщила своим спутникам, что на западе сквозь туман поблескивают огни.
Несомненно, они горели на какой-то возвышенности.
Реми прошел по гребню холма в направлении огней и, вернувшись, сообщил, что, по его предположениям, в тысяче шагах от того места, где они сделали привал, начинается нечто вроде насыпи, прямиком ведущей к этим огням. Однако в тех условиях, в каких они находились, ничего нельзя было утверждать с достоверностью.
Стремительный бег вод, низвергавшихся по наклону равнины, заставил путников сделать большой крюк влево: теперь они никак не могли определить, где находятся.
Правда, наступил день, но небо было облачно, вокруг клубился туман; в ясную погоду они увидели бы колокольню Мехельна, ибо от этого города их отделяли каких-нибудь два лье.
— Ну как, граф, — спросил Реми, — что вы думаете об этих огнях?
— Вы полагаете, что они сулят радушный прием, а я усматриваю в них угрозу.