Сорока
Шрифт:
Когда Сорока открыла глаза, она обнаружила, что лежит одна в незнакомой палатке, в теплейшем спальнике, свободные фалды которого кто-то заботливо подоткнул под нее. Через секунду она вспомнила, где находится и что происходило вчера. Мелькнуло мимолетное разочарование, что сероглазый парень с непонятным прозвищем Берсерк встал раньше ее и куда-то исчез. Ей было слегка неловко за свое вчерашнее поведение (еще бы, напиться до такого состояния, что даже шагнуть без посторонней помощи невозможно, — докатилась!), но при этом очень хотелось еще раз посмотреть
На костре уже готовилось что-то очень аппетитное, если верить доносящимся оттуда ароматам. Берсерка нигде не было видно, впрочем, как и Свояка. Зато ее ждал сюрприз, и весьма неожиданный. Прямо перед входом в палатку стоял ее рюкзак. То, что это был именно он, Сорока могла бы доказать кому угодно в пять секунд — слишком уж много характерных отметин несли его потрепанные бока. Вот еще новость! Неужели Алька решил свалить со слета и не предупредил ее об этом? А может быть, он просто обиделся, только тогда непонятно — на что? В этот момент прямо над Ксюшиным ухом раздался приятный мужской голос:
— С добрым утром, как спалось?
— Утро добрым не бывает по определению, — машинально отозвалась подошедшему Берсерку старой лесной присказкой Сорока. — Денис, не подскажешь мне, а что, Алька ушел?
— Да нет, насколько я в курсе, он занимается секс-инструктажем со своей приятельницей и уходить пока что не собирается.
— Я почему спрашиваю — рюкзак мой здесь, Алька что, обиделся на меня?
— С чего ты взяла? Просто я пришел к нему, попросил твои вещи и объяснил, что с этого момента за тебя отвечаю я.
— И что, Гришка так сразу тебе взял и все отдал?
— Ну я бы не сказал, что это произошло сразу. Сначала мы поговорили.
— О чем?
— О жизни, о погоде.
— Денис, я серьезно тебя спрашиваю!
— Малыш, все в порядке, расслабься. Никто на тебя не обижался и делать этого не собирается. А что касается твоего друга, то мы с ним просидели на костре полчаса, выпили доброе количество пива и пришли к неким определенным соглашениям. Он, кстати, мне понравился. Серьезный парень и действительно здорово переживает за тебя. Кстати, к нему в гости тебе идти совершенно не обязательно, поскольку, через часок-другой он сам заглянет к нам. Тогда и сама можешь задать ему все вопросы, которые тебя волнуют. А теперь давай вылезай на свет Божий, мои архаровцы тебя уже заждались и задают мне в связи с твоим отсутствием массу совершенно глупых вопросов.
— А каких, например?
— А по ушам бить не будешь?
— Попытаюсь сдержаться, хотя чувствую, что это будет нелегко, — произнесла Сорока, в глазах которой уже бегали веселые чертики.
— Ну, например, спрашивают, не слишком ли я тебя утомил своей страстью. Говорят, что не простят мне потери такой очаровательной гитаристки. Уже выдвигаются добровольцы в народные мстители.
— И кто говорит? — вкрадчиво спросила Сорока.
— Ксюша, не надо, Ксюшенька, солнышко! А-а-а…
Так,
— Ну вот вам и первое выяснение отношений.
В итоге Денис, лежащий на спине под Ксюшей, которая вошла во вкус и старалась до смерти защекотать своего нового знакомого, в знак полного поражения поднял вверх обе руки. По поляне прошел разочарованный гул.
— Вот так-то, знай наших! — довольно ухмыльнулась Ксюша и даже подала поверженному Берсерку руку.
А зря. Хитрый негодник, едва только поднявшись, одним неуловимым движением скрутил Ксюшу так, что она оказалась буквально спеленатой своими собственными руками. Поляна радостно зааплодировала. Фыркающая и шипящая, как разъяренная кошка, Сорока была доставлена на свое почетное место на пенке, где ей сразу же вручили ложку и миску с едой. Мерзкий сероглазый тип, не давший ей насладиться своим триумфом, сел рядом и виновато потупился.
— Вот так бы и въехала ложкой по лбу, даром что вчера день рождения праздновал!
— Вообще-то день рождения у меня как раз сегодня, а ложкой можешь ударить, лишь бы тебе, солнышко, хорошо было.
— Вот с удовольствием въеду… Эх, не въеду. Жалко тебя, стервеца. Считай, что я тебя помиловала в честь дня рождения.
Ксюше было легко и спокойно. За эти два дня, проведенные в компании «зеленых братьев», она отдохнула и душой, и телом. Даже неприятный разговор с бывшим бойфрендом остался где-то там, далеко-далеко в прошлом. Подошедший аккурат к обеду Алька, успевший проводить свою девушку до платформы и вернуться, обменялся с Берсерком крепким рукопожатием, перезнакомился с остальными ребятами, а на все вопрошающие взгляды Сороки только показывал, что все, мол, в порядке, волноваться не за что. Когда же пришла пора покидать гостеприимную поляну и возвращаться в Москву, Берсерк помог Сороке упаковать ее рюкзак, а потом играючи донес оба рюкзака, и свой, и Сорокин, до «уазика», терпеливо ожидающего хозяина у самой кромки леса.
— А что, на электричке да пешком уже слабо?
— Слабо. Старенький я стал, немощный. Да и продукты на всю команду на себе не поволочешь. Либо бутылки перебьешь, либо радикулит заработаешь. Невкусно, однако.
— Позор тебе во веки веков!
— Ага, позор. Кстати, а ты в каком районе обретаешься?
— Вообще-то в Сокольниках.
— Отлично, я там неплохо ориентируюсь. Ну что, поехали?
— Ты меня подвезешь?
— Именно это я и собираюсь сделать. Заодно сама сравнишь, что лучше — электричка или машина. А если еще свою визитку дашь, то доставлю прямо к порогу родного дома.
— Ну, визитка не проблема. На, держи. Только сейчас адрес напишу. Слушай, а как же остальные добираться будут? Неудобно как-то получается: ты — на колесах, а они…
— А остальные поедут на своих машинах. — И Денис показал на стоящие рядом две «Волги», четыре разномодельных «жигуля», от «копейки» до «девятки», и «Москвич».
— Ну у меня просто нет слов, одни эмоции! Целый автопарк развели!
— Есть немного. Ну что, эмоциональная ты моя, прощаемся и по коням?