Соседи по планете: Домашние животные
Шрифт:
Как это могло случиться!
(лирическое отступление)
Пес спит у моих ног. Спит? Не знаю. Глаза закрыты, дыхание ровное, лобастая голова спокойно лежит на сильных лапах. Похоже — спит. Но стоит мне шевельнуться, скрипнуть стулом — уши немедленно поднимаются, открываются глаза. В них — ни малейшего признака сна. Я не знаю, спят ли вообще собаки. То есть спят ли в нашем понимании, когда заторможено сознание, в значительной степени отключены органы чувств, когда организм отдыхает. Некоторые специалисты говорят, что собака спит вполглаза — вроде бы спит, даже, возможно, видит сны (вздрагивает во сне, иногда скулит или даже легонько тявкает) и в то же время слышит все, что делается
Мы уже имеем данные, подтверждающие «срок службы» собак у человека. Возможно, появятся новые, уточняющие эти даты.
Мы уже знаем, где раньше всего начали приручать предков наших собак. Возможно, появятся новые данные, уточняющие географию приручения или расширяющие ее.
Но мы не знаем, как это произошло. И вряд ли когда-нибудь у нас будут достоверные данные, появятся какие-то убедительные факты. Мы можем фантазировать. И фантазии наши будут в той или иной степени реальны. Мы можем предполагать. И предположения эти будут в той или иной степени достоверны. Но ни подтвердить, ни опровергнуть их нельзя. Во всяком случае — пока.
Никто не может поручиться за то, что произойдет в будущем, — может быть, ученые найдут что-то такое, что перевернет все наши прежние представления и о собаках и о животном мире вообще; может быть — а вдруг?! — поступит сообщение от инопланетян, которые побывали на нашей планете много тысяч лет назад и знают о ней больше, чем мы; да мало ли что может быть! (Кстати, это тоже из области предположений и фантазий.)
А пока почему бы нам не предположить, что первый шаг на пути к человеку собака сделала благодаря своей чуткости? Может быть, даже правильнее сказать не первый шаг к человеку, а первые шаги навстречу друг другу сделали человек и собака. Ведь мы не знаем и этого: собака ли пошла к человеку сама, человек ли позвал собаку, или они пошли навстречу друг другу.
Можно поразмышлять и пофантазировать. Но прежде — оттолкнемся от известного нам.
Человек далекого прошлого (живший, скажем, сто тысяч лет назад) не был ни богатырем, ни великаном, как его иногда представляют себе. Жизнь не баловала нашего далекого предка — он страдал от голода и холода, его мучили различные кровососы и болезни. Неандертальцы — люди, жившие 200-35 тысяч лет назад, редко доживали до 40-летнего возраста. И хоть владели топорами и дубинами, давно уже знали огонь — не чувствовали себя достаточно уверенно на Земле. Да, человек уже успешно охотился на мамонтов и на шерстистых носорогов, но могучие львы, пещерные медведи и саблезубые тигры были явно сильнее его. То же самое можно сказать и о кроманьонцах — людях, живших на нашей планете 40–10 тысяч лет назад. Они, конечно, были уже гораздо выше неандертальцев во многих отношениях, у них были и более совершенные топоры, и дротики, и палицы, затем у них появилось мощное оружие — лук. Тем не менее жизнь этих людей тоже была очень и очень нелегкой.
Однако человек боялся не только хищников — он боялся многого. Мы не знаем, какие мысли роились в голове древнего человека, какие образы возникали, но знаем, что очень часто им владел страх. Особенно по ночам. Первобытный человек боялся темноты. Не потому, что воображение рисовало ему каких-то злых духов, не потому, что он думал о злых силах, прячущихся во мраке. Тогда он, видимо, не имел представления ни о том, ни о другом. Просто исчезало привычное очертание окружающего мира и становилось страшно. Страх был очень силен. Настолько силен, что навсегда запечатлелся в мозгу человека и сохранился до сегодняшних дней. (Не случайно маленькие дети очень часто безотчетно боятся темноты. А ведь он, этот страх, пришел из очень далекого прошлого!)
Но был у первобытного человека и вполне реальный страх: он боялся темноты еще и потому, что именно ночью выходили на охоту его враги — могучие хищники и как раз ночью человек оказывался особенно беспомощен перед ними. С ужасом вглядывался он в темноту, с трепетом прислушивался к ночным звукам. Но хищник мог подкрасться и бесшумно — его часто не пугали костры, не останавливало и то, что люди укрывались в пещерах. Правда, кое-какое сопротивление — нередко даже удачное — человек оказывал хищникам. Но лишь тогда, когда успевал подготовиться. А ведь часто хищник нападал неожиданно. И наверное, бессонными ночами прислушивались первобытные охотники к доносившимся из темноты звукам. Возможно, они умели расшифровывать эти звуки, определять по ним, что происходит вокруг. Возможно, слышали грозный рев, рычание и дрожали от страха. Но, несомненно, слышали они голоса и других хищников. В частности, волков.
Люди не очень опасались волков, волки же не очень боялись людей и нередко подходили к стоянкам первобытного человека достаточно близко. Нельзя сказать, чтобы эти звери и люди испытывали друг к другу полное доверие, но и большого страха друг перед другом у них не было. Волки не нападали на людей, потому что вокруг было еще достаточно зверей и птиц, по этой же причине люди не охотились и на волков — разве что в крайнем случае, когда охота оказывалась особенно неудачной.
У волков, конечно, тоже были неудачные дни. И возможно, с отчаяния, мучимые голодом, они и нападали на одинокого охотника или отошедшую слишком далеко от стойбища женщину. Но видимо, нередко можно было и иначе утолить голод: ведь вокруг стоянок часто валялось немало костей, кусков шкур и внутренностей животных — все, что после удачной охоты люди не съедали и выбрасывали.
Постепенно волки привыкли к такой «подкормке» и все чаще стали располагаться вокруг стоянки в надежде на легкую добычу. Может быть, поначалу люди и не радовались такому соседству. Но вот стали замечать: в какой-то момент волки проявляли беспокойство и вслед за этим всегда появлялся опасный хищник. Безусловно, первобытный человек был наблюдательным и уже достаточно логически мыслящим существом. Через какое-то время он увязал в своем сознании, что рычание или лай волков совпадали с появлением пещерного медведя или саблезубого тигра. Получив такое «предупреждение» от волков, человек успевал подготовиться к встрече с врагом или скрыться в надежном месте.
Случалось, по какой-то причине волки уходили от людей. И тогда хищники появлялись неожиданно и застигали людей врасплох. Видимо, немало жертв было принесено хищникам, прежде чем до людей дошла мысль: нужны сторожа.
Сколько сотен или тысяч лет прошло с того времени, когда человек сообразил, что волки его «сторожат», до того момента, когда он решил оставить «при себе» этих сторожей, мы, конечно, не знаем. Даже если бы вдруг появились данные, они все равно были бы неточными: где-то это могло быть раньше, где-то позже — об этом уже говорилось. Но несомненно одно: тот человек, который догадался положить кусок мяса неподалеку от стоянки, чтоб волки не ушли в эту ночь, сделал величайшее для всего человечества дело.
Видимо, много, очень много лет жили люди и волки на расстоянии, очень медленно сближались и очень трудно понимали выгодность сближения. Но тем не менее оно происходило. И вот наступило время, когда волкам уже не надо было бродить вокруг стоянок людей, а людям украдкой разбрасывать мясо, — волк вошел в пещеру и растянулся у костра.
Так вполне могло быть. И одна из существующих сейчас гипотез относительно приручения собак именно такова: сначала шло взаимное ознакомление, возникало доверие, отдельные животные приручались, а затем и одомашнивались. Однако как все-таки было окончательно преодолено недоверие между людьми и волками — гипотеза эта объяснить не может. И еще одно: не все ученые убеждены в том, что волку было выгоднее получать еду от человека, чем добывать ее самостоятельно, а человек тогда не мог еще догадаться, какие выгоды ему несет превращение дикого животного в домашнее.