Соседи. Бежать, чтобы выжить
Шрифт:
– Почему так больно? Почему я рожаю не в положенное время!
– Принцесса, - услышала я за спиной голос Паши. – Ляг.
Стало легче. Я послушно легла и дождалась, пока врач сделает все, что положено. Поднявшись, он с недовольным выражением лица посмотрел на Пашу. Тот кивнул на выход, но я тут же поднялась.
– Куда?!
– Нам надо обсудить…
– Это я рожаю, а не он! – подскочила я к врачу, не дав ему договорить. – При мне обсуждайте.
– Родовая деятельность слабая, -
– Как не обнаружил… - схватила я за руку Пашу.
Теперь я держалась за обоих мужчин, чтобы не упасть на пол.
– Твои схватки сейчас только благодаря лекарствам, что я вколол, - пояснил врач, и я ощутила, как ноги становятся ватными. – Больше я не могу тебя качать лекарствами. Надо готовить операционную.
– Почему не обнаружил?.. – кое-как спросила я. Во рту все пересохло, а мое собственное сердце, кажется, стало пропускать удары. – Паша…
========== Глава 18. Он. ==========
Марина потеряла сознание, и я еле успел подхватить её на руки. Хотабыч тут же выскочил из кабинета:
– Марина, неси мои инструменты! – послышался его крик из коридора.
Я аккуратно положил девчонку на кровать и, сняв куртку, осмотрелся в поисках халата. Мы уже это проходили. В этой клинике не предусмотрено помещений для подобных операций. В принципе, ни для каких операций здесь помещений нет. Но мы умудряемся и в таких условиях справляться с ранениями, даже самыми сложными. Здесь не ранение, но Хотабыч знает, что делать.
– Паук мой руки, твоя помощь понадобится, - залетел в палату Хотабыч.
Дальше закрутилось: обработать инструменты, приготовить принцессу, и меня. Прежде, чем приступить, я не смог не выкурить половину захваченного с собой опиума. В трезвом состоянии я бы не смог.
– А теперь, - когда я вымыл руки и надел перчатки сказал Хотабыч, разрезая живот принцессы, - прими решение: кого мы будем спасать. Твоего ребенка или её. Это на всякий случай, чтобы сразу.
– Её, - не раздумывая, дал я ответ.
– Тогда доставай своего сына сам, - удерживая разрез, приказал Хотабыч. – Марина, кровь вытирай, что пялишься на него?!
Не скажу, что процесс вынимания ребенка приносит какие-то положительные эмоции. Побывать внутри женщины я обычно хочу немного иным способом, но здесь не приходится выбирать. Такие опыты не все должны видеть. Марина – дочь Хотабыча и она не станет стучать на своего отца. Остальным доверия нет. Все наши эксперименты останутся в этих стенах между нами.
– Я нащупал ногу, кажется, - закрыв глаза, процедил я.
Запах свежей крови я никогда не любил. Приходилось сдерживать себя не только в эмоциональном плане (хотя
– Аккуратно потяни на себя и прощупай пуповину, - учил Хотабыч. Неплохой хирург в прошлом. Он с нами раньше воевал, пока в отставку не подал по состоянию здоровья.
– Есть что-то похожее, - умудрился я найти ту самую пуповину.
– Убедись, что не удушит плод и быстрей вынимай.
– Губы синеют, крови очень много, - пропищала Марина.
– Вижу я, вижу! – раздражаясь прикрикнул Хотабыч и я наконец смог достать ребенка.
Маленький, покрытый чем-то тошнотворно-противным, он не напоминал тех младенцев, что обычно показывают в фильмах. Проскользнувшая мысль о первом крике и прочих признаках жизни исчезла. Марина забрала ребенка и тут же отошла в сторону.
– Кровотечение началось, - увеличивая разрез, сказал Хотабыч. – Убирай кровь. Я искать буду.
Найдя артерию, что мы повредили, Хотабыч быстро зашил её и, достав все, что осталось от ребенка, принялся зашивать принцессу. Я помогал: подавал инструменты, вытирал кровь.
Поставив капельницу и накрыв одеялами принцессу, мы вернулись к ребенку. Когда я доставал его, то понял, что вряд ли стану сегодня отцом своего сына. И теперь, когда я смотрел на маленькое создание с синим оттенком кожи, не ощущал ничего, кроме как сожаления. Опиум делал свое дело и Хотабыч знал, что все будет именно так, без лишних эмоций.
– Мы можем вскрыть и посмотреть причину, но я могу сразу сказать, что это порок сердца. Он умер не сегодня, Паук.
Я аккуратно провел пальцем по маленьким пальчикам на руках. Что же будет с принцессой?
– Мы можем найти другого ребенка, - предложила Марина. – Для девушки будет тяжело признать…
– Нет, - отрезал я. – Если возможно, отмойте ребенка и запеленайте. Она должна знать правду.
– Унести его? – напоследок спросил Хотаббыч.
– Нет, только приведите в порядок.
Все время, пока в палате убирались, я рассматривал свои окровавленные руки. Сил подняться, и отмыть их просто не было. Я пытался представить, как отреагирует Марина, но каждый раз закрывал глаза, стараясь как можно дальше отодвинуть этот момент.
Когда с уборкой было завершено, а мой ребенок аккуратно лежал на кровати, я все же отмыл с себя кровь и сменил халат.
Марина пришла в себя спустя несколько часов. Она медленно открыла глаза, и какое-то время смотрела в потолок. Я не решился даже пошевелиться.
– Он мертв? – тихо спросила она, и я понял, что пришла в себя она намного раньше, просто не давала знать об этом.
– Да, - ответил я, поднявшись. – Наш сын мертв.
– А почему я жива? – посмотрела она на меня.