Соседи. Попасть, выжить и (Не) влюбиться. Том 1
Шрифт:
Великан подал мне руку, и я ухватилась за его огромную, как лопата, ладонь. Оказалась вдруг поднята на ноги.
Сына он просто вертикально поставил.
Я разглядывала незнакомца и не могла поверить происходящему.
Я едва доставала мужчине до груди, так что роста в нем было метра два или больше.
Он был очень загорелым и смуглым. Форма, наподобие военной не скрывала мощные грудные мускулы.
Суровое, грубовато высеченное лицо, выглядело очень открытым и дружелюбным. Привлекательным, я бы сказала.
Темные глаза улыбались,
– Ну-у-у… Попаданцы. Я уже понял. Меня зовут Сиолилан Град. Я – генерал лесников.
– Кого?
– Лесники? Это же, кто за лесом следит? – удивился Андрей.
– Лесники – это люди, живущие в лесах. Есть еще подземники и речники. Мы прячемся, чтобы воевать с теми тварями, которые вас сюда затащили. Видимо, они как-то случайно вывели вас через брешь между мирами.
– Но мы же можем вернуться обратно? – с надеждой произнесла я.
Вот уж чего я меньше всего хотела, так это стать попаданкой в мире постапокалипсиса, где люди загнаны под землю, в леса и под реки. Хотя бы в Академию магии, что ли, забросило… Смешно, но факт. Я подобного не желала. В попадание еще недавно не верила. Но если предположить, что такое возможно, подобный мир я захотела бы себе для жизни в последнюю очередь.
Однако меня ждал окончательный приговор.
– Боюсь, что вернуться у вас уже не получится.
Сиолилан оглянулся. Другие здоровенные парни, в похожей форме и с пистолетами наперевес – одновременно похожими на те, что я видела и какими-то немного другими, уносили раненых, собирали оружие, если кто-то его потерял.
Лесник сделал несколько жестов, и парни засуетились.
– Нам пора. Идемте. Тут небезопасно, – произнес он.
– Почему мы не можем вернуться? – тихо спросила я.
– Потому что бреши – результат взрывов разрядных бомб. И они моментально затягиваются.
– Разрядных бомб?
– Да. Мы создаем новое оружие… Пытаемся научиться бороться с тварями более эффективно.
– Но я никого не видела, когда нас атаковали!
– Мы тоже не видим. И это нормально…
Именно в тот день представление о нормальности в моем мозгу резко перевернулось.
Наши дни
Я глотнула травяную настойку, похожу на чай с шишками от сосны, и отправилась на встречу с ученым.
В командном пункте все еще царило оживление. После атак проверяли текущую диспозицию. Мне на коммуникатор должны были прислать сообщения. По факту, коммуникатор – это компьютер, но в этом мире постапокалипсиса старые названия старались забыть… Слишком много неприятного и даже трагического с ними связано.
Сероватые стены, потолки, которые словно нависают над головой… Классика зданий подземного города. Хотя местные этого не замечают. Они привыкли жить с потолками чуть больше двух метров.
Сиолилан Град тут едва помещался.
Мне отдавали честь, я отвечала. Коридор за коридором заканчивались велолестницами… Почему их так назвали не знаю – по факту это были обычные эскалаторы.
Наконец – выход в подземный город.
Такие поселения строились специально, чтобы воссоздать атмосферу поверхности.
Над головой светило искусственное солнце, двигаясь по рукотворному небосводу. С земли все выглядело практически реальным. Тем более, ученые постарались. Применяли всякие проекции, голографию, разные эффекты преломления-отражения. И мы будто реально видели небо и солнце на нем. Только как-то уж слишком близко.
Ночью здесь становилось темно, а утром небо окрашивалось розовато-оранжевыми разводами рассвета.
Здания, казалось, строили, чтобы помнить разные человеческие эпохи.
Каждое представляло собой уникальный ансамбль, где сочетались самые разные архитектурные стили. Украшения в стиле барокко соседствовали с готически стройными, мрачноватыми башнями. Модерновые балконы, увитые металлическими узорами в стиле неореализм, контрастировали с добротно-утилитарными банальными окнами и дверями. Подземники могли бы многое рассказать об истории каждого дома, каждой своей улицы. О том, почему вон там витраж, очень похожий на тот, что украшал Собор Парижской Богоматери или завитушки, как в Петродворце. А вон та башня… ну практически вылитая Бурдж Халифа.
Люди оживили историю, потому что все достопримечательности, все красоты на этой Земле были разрушены. А человечеству очень хотелось помнить: свободу, величие и царствование на Земле.
До момента, когда люди перестали быть там хозяевами.
Наверное, это и правильно, и естественно.
Помнить себя, помнить какими они были, помнить все.
Цветы, фрукты, овощи росли под землей в специальных оранжереях, вокруг же домов деревья, клумбы, кустарники – все было искусственным. Но похожим настолько, что прямо не отличишь. Только уже совсем близко и понимаешь, что это все неживое.
А вот котики и собаки тут были самые что ни на есть реальные, настоящие. Они легко освоили жизнь здесь, среди пластика, металла и под светом искусственного солнца. Да и выбираться из подземных и речных городов для животных оказывалось значительно проще. Причем, они каким-то образом пробирались даже сквозь защитные разрядные экраны.
Я так и не привыкла к местным поселениям и чувствовала здесь по-прежнему себя чужаком, вырванным из привычного мира причудой судьбы и вынужденного адаптироваться каждый год, каждый день и каждую свободную минуту.
Все здания в подземных городах связывались «магнитными трассами» как их тут называли. По факту это было нечто вроде общественного транспорта.
Вот только выглядел он еще более причудливо, чем здания подземного города – химеры разных эпох и стилей.
Называли местный транспорт колесницами. Выглядели они словно кареты с открытым и закрытым верхом, но без колес и летали на магнитно-разрядных подушках.
Когда я впервые увидела «индивидуальную колесницу» почему-то вспомнились сани Деда Мороза.