Сотворение мира
Шрифт:
Знобкий снежный пик горы и ослепительно синее лето озера тревожили Экки соединенным на одном полотне разновременьем. А уж круговорот зим и весен вообще придавал нарисованному миру странную независимость. Ведь картины служили календарями. И вопреки законам причинности, когда гора завершала год, то год добавлялся и к возрасту мальчика. Кто мог поручиться, что, творя ежесекундную связь прошлого с будущим, картины не подчинили само Время новым законам две тысячи раз выдуманного мира? Две с лишним тысячи кают вмещали связанные между собой ландшафты невсамделишной
Экки докончил монтаж еще одного блока и удлинил паузу перед подачей нового. Заказал бытовке ломоть черного хлеба с маслом и сахарным песком. Встал.
Потянулся. Включил инзор. Возник зал командирского Совета, искусно смонтированный из отдельных изображений,- иллюзия совместного заседания за круглым столом. В действительности командиры с комфортом попивают чаек в своих персональных каютах да изредка подкидывают коллегам едкую реплику.
Регламентный сбор, техническое совещание,- решил Экки. И протянул было руку переключиться на какую-нибудь неназойливую музыку, как вдруг одна фраза привлекла его внимание:
– Нет-нет, только не возвращение!
Рука мальчика застыла в воздухе. Он машинально зафиксировал канал передачи. Что за фокус? Прямой экстренный. Но ведь не было никаких позывных. Или он прозевал?
По запасному каналу Экки вызвал Лолу - на ее экране под ритмичную музыку плясали лубочные фигурки из "Доктора Айболита". Ни словом не ответив на изумленный Лолкин взгляд, он отсоединился и вломился к Игорюхе Дроздовскому. Но и у того шла тихая автовикторина.
Экки с ожесточением потер виски:
– Ты ничего не слышишь?
– Много всякого за день.- Игорь невозмутимо пожал плечами.
– Попробуй командирский канал.
Игорь, не удивляясь, перевел диапазон. Там царили тишина и затемнение.
– А что случилось?
– Если б я сам понимал. Погоди...
Экки оборвал связь и уставился в свой инзор. Везет же ему! Случайный каприз электроники выбрал для своих чудачеств несовершеннолетнего, забросил на закрытое заседание командирского Совета! За суетой проверки каналов Экки упустил нить разговора и поспел только к сообщению Главного навигатора:
– ...С учетом торможения для коррекции курса и последующего разгона составит от двухсот тридцати лет для созвездия Персея до бесконечности для прочих направлений. Я могу доложить ближайшие обсчитанные варианты.
– Утешительное, надеюсь, ты бы таить не стал.Капитан постучал раскрытой ладонью по столу.
– Да уж...- Главный навигатор смущенно почесал бровь.
– И все-таки мы не имеем права возвращаться!
– повысил голос руководитель Биоцентра.- Не говоря о психологическом шоке неудачи, мы элементарно не выдержим демографической проблемы. Каютами сегодня заняты все коридоры, шахты, дезактивированные топливные танки. Имейте в виду, за время обратного перелета население корабля утроится!
– То есть потребуется дополнительно такой же поделенный на соты звездолет, а откуда его взять?
– уточнил мысль биолога начальник Техцентра.
Только теперь среди членов Совета Экки заметил брата. По положению Родий не имел права присутствовать на Совете. Гостей на закрытые заседания не приглашали. Значит, Совет собрался ради него? Родий сидел, опустив голову и нервно теребя на коленях рулончик штурманской перфоленты.
– Четыреста лет сна!-ни к кому не обращаясь, сказал руководитель Биоцентра.- Разрушенная мечта.
– Но я же не виноват! Я шесть раз пересчитывал!
– закричал Родий.
– Разумеется, разумеется, мой мальчик, я сам перепроверил расчеты! успокоил его Главный навигатор.- Кто мог предвидеть, что, подойдя к Аламаку, мы опровергнем безукоризненные доказательства земных астрономов? Из всех звезд, имеющих возмущения орбиты - косвенное свидетельство наличия планетной системы,- для нашей экспедиции за стабильность характеристик был выбран именно Аламак. Как теперь выяснилось, возмущения здесь вызваны мертвой гравитационной зыбью. Можно считать твердо установленным: вблизи Аламака планет нет.
Чтобы не видеть лица Родия - в красных пятнах, с капельками пота на носу,- Экки выключил инзор.
Вот так. Четыре века телепали, и все зря, планетами тут и не пахнет. Смысл экспедиции перечеркнут с той же легкостью, с какой он, несостоявшийся колонист, одним щелчком клавиши заставил умолкнуть целый командирский Совет. Значит, никакой Новой Земли.
И папа не оживит своих стад, которые он везет в эмбрионах. И подросшим Руженке с Джоником в индивидуальных коробочках тоже любить маму издалека. И попрежнему все будут притворяться перед экранами, что и так уютно, что не нужно им более тесных контактов.
.И так много обещавшая гора не дождется их с Лодкой, застряв в нарисованном мире. Потому что У ЗВЕЗДЫ, к которой они летели, НЕТ ПЛАНЕТ.
Экки подошел к картине, погладил гору рукой. Ладонь утонула в стереополотне, но не глубоко - до снежного пика и мраморной ротонды не достала. На склонах горы было знойное лето, озеро почти высохло и просвечивало из-за холмов непокорной синей запятой. Пальцы чувствовали жар сиреневого, оставшегося за кадром солнца. Трава в долине пожухла. Коровы поднялись на высокогорный луг и лежали, пережевывая жвачку равнодушными ртами. Им тоже было безразлично все на свете, потому что их когда-то влепили в картину красками и не объяснили, что к чему...
Экки пожалел траву, изнывающие от жажды холмы, и, не очень сознавая зачем, плеснул к подножию горы, прямо в озеро, кружку воды.
Вода просочилась сквозь стереополотно, оставив следы росинок на листьях ближней ветки, до капельки всосалась в почву.
Экки плеснул еще кружку. Потом еще. И еще.
Над вершиной горы собрались тучи, громыхнул гром. Озеро приблизилось, почернело. Коровы вскочили и, задрав хвосты как от оводов, галопом помчались в деревню.
Экки плеснул еще кружку.