Сотворение мира
Шрифт:
Дальнейшее обсуждение прервало экстренное сообщение о том, что Левон Казарян похищен.
– На агдамской дороге машины были обстреляны из миномета. Неизвестные позвонили Авакяну, представились бойцами неизвестного мне движения «Патриоты исламского Азербайджана», – говорил Огольцов, только что получивший информацию.
Затем он сообщил, что террористы требуют за бизнесмена громадный выкуп как компенсацию за обстрелы азербайджанской стороны.
Сообщение произвело сильнейший эффект. На некоторое время воцарилось молчание, а затем обсуждение ситуации приняло новые, куда более эмоциональные формы.
Глава 18
Артур Мхитарян с трудом открыл глаза и еще некоторое время не мог понять, где он находится и что вообще с ним произошло. Затуманенное инъекцией сознание не сразу вернулось, напомнив все те ужасы, которые случились с ним совсем недавно. Стены комнаты плыли, и все казалось каким-то неопределенным, смазанным.
– Где я? – хриплым голосом произнес он и закашлялся.
Над ним наклонилось чье-то незнакомое лицо.
– Не беспокойтесь, вы в безопасности, – услышал он по-армянски.
– А если конкретнее? – Пока что этих слов Артуру было маловато, особенно учитывая все последние события.
– В больнице «Скорой помощи», – ответил другой голос. – Как вы себя чувствуете?
– Да пока что непонятно… кружится голова… – прислушивался к своим ощущениям Мхитарян.
– Вы помните, что с вами произошло? – Тот, что заговорил первым, был участливым и сочувствующим. – Что случилось?
Уже немного пришедший в себя Артур прислушался: незнакомец говорил с явным акцентом. Само по себе это, правда, еще ни о чем таком не говорило. Акцент у армян, даже говорящих на родном языке, – дело обычное. Среди армян в разных местах бытует столько диалектов, что, скажем, ереванские армяне не всегда понимают своих соотечественников из Абхазии…
– Дайте воды, – попросил Мхитарян, – в горле пересохло.
Во рту и вправду было ощущение, будто глотку протерли наждачкой, да еще в придачу посыпали песком. Стуча зубами о край стакана, он сделал несколько глотков, после чего в глазах в буквальном смысле посветлело. Теперь Мхитарян наконец-то мог разглядеть, что же делается в палате.
Перед собой Артур увидел пару немногословных медиков, а рядом – еще одного типа. Его принадлежность к журналистике не вызывала сомнений. На лежавшего в постели был направлен объектив работавшей в режиме записи видеокамеры. Именно этот человек и говорил по-армянски.
– Зачем это? – спросил Артур, указывая на камеру. – Для чего вы меня снимаете?
– Не волнуйтесь, – подбодрил его журналист, – я здесь для того, чтобы помочь вам. Я американский журналист. Просто говорите правду, вот и все.
– Они напали на нас… – произнес Артур. – Сожгли джип охраны, застрелили телохранителя в моей машине. Похитили Казаряна…
– Кто – они? – мягко направлял разговор человек с камерой.
– Люди в форме миротворцев…
– В какой именно форме? – уточнил журналист.
– Российской… десантура… – Перед глазами Мхитаряна снова мелькнули те ублюдки, что уничтожили почти всех, ехавших на двух машинах из Агдама.
– Если вам тяжело, мы можем сделать перерыв, – любезно предложил журналист, видя, что Артур собирается с силами, чтобы сказать следующую фразу.
– Нет… ничего, я расскажу. Меня так просто не ухлопаешь, – попытался улыбнуться Мхитарян.
Собравшись с силами, он слабым голосом принялся говорить в камеру, рассказывая о случившейся трагедии. Журналист внимательно слушал, кивая и периодически задавая уточняющие вопросы: кто, где, когда?
– Вы точно разглядели, что это были российские миротворцы? – акцентировал наиболее важные моменты американец.
– Да… одеты… – Говоря это, Мхитарян вдруг задумался. – Хотя, знаете, все это выглядит очень странно… Мне, например, непонятно, зачем российским миротворцам похищать шефа? Какой в этом прок? Они ведь прибыли сюда для того, чтобы способствовать мирному процессу. Значит, они заинтересованы, чтобы ситуация оставалась спокойной. А после тех обстрелов, что были недавно, похищение и расстрел людей – это же вообще черт знает что…
Журналист полностью соответствовал своей профессии – он ни с чем не спорил, а только «вел и направлял» своими вопросами, бесстрастно фиксируя разговор на камеру.
Под конец интервью водитель разволновался, стал чаще делать паузы, глубоко дыша. Усилилась боль в плече, на лбу выступила испарина.
– Я думаю, достаточно, – сказал американец, выключая камеру, – вам надо отдохнуть.
– Да… это правда, – пробормотал Мхитарян.
– Большое вам спасибо. Я восхищен вашим мужеством. Не сомневаюсь, что ваши слова окажутся крайне полезными в расследовании этого преступления. Я пожал бы вам руку, но пока нельзя. До свидания! – широко улыбнулся журналист.
– Да… конечно… – невнятно сказал Артур.
Его неудержимо клонило в сон, было жарко – похоже, поднялась температура. Закрыв глаза, он почти сразу отключился, снова, как в заколдованном круге, попадая на агдамскую дорогу, где слышались взрывы и автоматные очереди.
Журналист кивнул медикам и, упаковав свои принадлежности в сумку, вышел в коридор, притворив за собой дверь. Там в кресле у самой двери сидел Керимоглу, листая какой-то журнал.
Журналист Джордж Дэйсли, работавший сразу на несколько западных агентств, в зоне карабахского конфликта находился уже давно. Он знал и армянский, и азербайджанский, так что лишь акцент выдавал в нем уроженца нездешних мест. Обладая великолепными связями в самых разных слоях, а также благодаря своему уникальному профессиональному нюху, Дэйсли ухитрялся оказываться в нужном месте в нужное время.
Вот и сегодня Джордж удивительным образом оказался в больнице на азербайджанской стороне, куда вопреки своему желанию был доставлен пострадавший водитель Казаряна.
Увидев вышедшего из палаты журналиста, Керимоглу отложил журнал и испытующе взглянул ему в глаза.
– Что скажешь, дорогой? – ухмыльнулся он. – Не разочарован? Или ты, может, будешь сетовать, что я оторвал тебя от важных дел?
– Мои благодарности, Хасан. Этот сюжет – настоящая бомба! – Дэйсли восхищенно пожал волосатую руку Хасана. – Ничего не скажешь: безусловная удача. Еще бы – российские миротворцы оказываются замешанными в похищении Казаряна.