Сотворение Святого
Шрифт:
— Совет снова заседает, и на заседание прибыли вражеские посланцы. Это все, что я узнал. Все злобно смотрели на меня и замолкали при моем приближении. Я спрашивал, но они отвечали, что ничего не знают, ничего не видят, ничего не слышат.
— Подонки! — фыркнул Маттео.
— И это те самые люди, ради которых мы рисковали жизнью и состоянием! — поддержал его Бартоломео.
Кеччо с любопытством посмотрел на него, и, как и он, я подумал о нашем бескорыстии! Алессандро, доложив об увиденном и услышанном, налил себе вина и выпил. Мы сидели молча. Время шло, приближался вечер, минуты растягивались в часы. Запыхавшись, прибежал Якопо Рончи.
— Я все узнал. Совет решил сдать город герцогу, который обещал, что простит все и позволит им править самим, если они отдадут детей и предоставят ему право назначить половину членов совета.
С криком мы вскочили на ноги.
— Я этого не допущу! — воскликнул Кеччо.
— Если заговорщики будут чинить помехи, их объявят преступниками и назначат цену за голову каждого.
— Как далеко зашли переговоры? — спросил я.
— Гонцы отправлены к герцогу.
— Тогда нельзя терять время.
— О чем ты? — спросил Кеччо.
— Мы должны бежать.
— Бежать?!
— Или нас возьмут живыми, а вы знаете, чего ждать от Катерины и Лодовико. Не верьте их обещаниям простить всех.
— Их обещаниям я не верю, — с горечью ответил Кеччо.
— Филиппо прав, — кивнул Бартоломео. — Мы должны бежать.
— И быстро! — добавил я.
— Я не могу выйти из игры, — покачал головой Кеччо. — И что станет без меня с моими сторонниками?
— Их, возможно, простят, если они подчинятся герцогу. А от вас здесь пользы никакой. Находясь в безопасности, вы хоть как-то, но сможете влиять на события. А самое главное, останетесь живы.
Кеччо закрыл лицо руками.
— Я не могу, не могу.
Моратини и я настаивали. Мы привели множество аргументов. Наконец он сдался.
— Мы должны быть вместе, — сказал я. — Возможно, придется прорываться с боем.
— Да, — кивнул Шипионе. — Давайте встретимся в два часа ночи рядом с воротами у реки.
— Но туда нужно добираться врозь. Если люди узнают, что мы собрались бежать, они набросятся на нас.
— Мне бы очень этого хотелось, — пробурчал Маттео. — С удовольствием проткну мечом полдесятка их толстых животов.
— Луны сейчас нет.
— Очень хорошо. В два ночи!
Ночь выдалась облачной, и луны мы бы не увидели, даже если бы она и плыла по небосклону. Шел мелкий холодный дождь, чернильная тьма подступала со всех сторон. Добравшись до реки, я нашел там четверых или пятерых беглецов. Замерзшие и несчастные, мы молчали, сидя на лошадях, дожидаясь остальных. Всматривались в лицо каждого, кто подъезжал, и, убедившись, что это свой, замирали. Наконец собрались все, кроме Кеччо. Прождали еще какое-то время. Потом Бартоломео шепотом спросил у Маттео:
— Где ты оставил Кеччо?
— В доме. Он велел мне уезжать, сказав, что скоро последует за мной. Рядом с моей лошадью стояли еще две заседланные.
— Для кого вторая?
— Я не знаю.
Мы ждали. Холодный и мелкий дождь не прекращался. Часы пробили половину третьего. Вскоре после этого мы услышали топот копыт и сквозь пелену дождя разглядели приближающуюся к нам черную фигуру.
— Это вы, Кеччо? — прошептал я, чтобы стражник у ворот не мог нас услышать. Мы стояли на пустыре, в десяти ярдах от крепостной стены.
— Я не могу уехать с вами, — ответил Кеччо.
— Почему? — изумленно спросили мы.
— Ш-ш-ш! — шикнул на нас Кеччо. — Я собирался привезти отца, но он отказался.
Никто из нас не подумал о старом Орсо д’Орси.
— Он говорит, что слишком старый, и не покинет родной город. Я делал все, что мог, убеждая его, но он просил меня ехать, говоря, что ему они ничего не сделают. Я не могу оставить его, так что поезжайте без меня.
— Вы должны поехать с нами, Кеччо, без вас мы беспомощны.
— А как же ваша жена и дети?
— Ваше присутствие разозлит тиранов. Пользы вы здесь не принесете, только вред.
— Я не могу оставить отца беззащитным.
— Я останусь, — предложил я. — Меня знают не так хорошо, как вас. Я пригляжу за вашим отцом, а вы сможете в безопасности жить с семьей.
— Нет, ты должен уехать. Это слишком опасно.
— Не так опасно, как вам. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь его от беды. Позвольте мне остаться.
— Да, — поддержали меня остальные. — Пусть Филиппо остается. Его могут и не опознать, но у вас такого шанса нет.
Часы пробили три.
— Поехали, поехали, уже поздно. До рассвета мы должны проскакать тридцать миль.
Мы уже договорились о том, что отправимся в Читта-ди-Кастелло, мой родной город, и на всякий случай я раздал им рекомендательные письма, чтобы их приютили и обеспечили защиту.
— Вы должны ехать с нами, Кеччо, или мы останемся все.
— Ты позаботишься о нем? — наконец спросил меня Кеччо.
— Клянусь!
— Очень хорошо. До свидания, Филиппо, и да благословит тебя Бог!
Они направились к воротам, и Кеччо вызвал командира караула.
— Открывай ворота, — приказал он.
Командир колебался. Я стоял позади, в густой тьме, оставаясь невидимым для стражи.
— Если поднимешь тревогу, мы тебя убьем, — предупредил Кеччо.
Они вытащили мечи. Командир все колебался, и Кеччо повторил: