Совершенно секретно
Шрифт:
9 мая Клос позвонил Бруннеру. Услышав в трубке хриплый голос Бруннера, Клос сразу же предложил ему встретиться. Сказал, что у него важное дело.
– Важное – это хорошо, Ганс, – ответил Бруннер. – Ты действительно решил откровенно поговорить?
Вопрос Бруннера обеспокоил Клоса. Когда он вошел в гестапо, в кабинет штурмбаннфюрера, Бруннер был не один. Рядом с ним сидел Гляубель. Оба испытующе посмотрели на Клоса.
– Выкладывай, дружище, что там у тебя? – бесцеремонно начал Бруннер.
– Не торопись, не торопись, Отто. Как твои дела с диверсией на заводе?
– Я говорил, – вмешался в разговор Гляубель, – нужно было еще подождать с засадой на Валовой. Этот Оконь сам бы рассказал мне все.
– Чушь! – гаркнул Бруннер. – Мы схватили опытных подпольщиков. Изолировали этого Оконя и его сообщника, и точка. Через день-два схватим и ту, как ее там, ту… польку. – Бруннер внимательно посмотрел на Клоса, но ничего не смог прочитать на его лице.
– Ты можешь девушку арестовать, – спокойно сказал Клос. – Но какое у тебя для этого основание? Одни сплетни.
– Сплетни! – вскочил Бруннер. – За ней могут стоять главные действующие лица. Ты, Ганс, тоже волочился за этой полькой. Не увиливай, говори, что тебе известно?
Клос взял сигару, спокойно закурил.
– Видишь ли, Бруннер, – сказал он, – я хотел бы иметь гарантию, что это будет не только твой успех.
– Надеешься заранее получить аванс?
– Возможно, – ответил Клос.
– Должен предупредить тебя, Ганс, – твердым голосом сказал Бруннер, – наш приятель Гляубель имеет свою оригинальную концепцию, которая могла бы коснуться и тебя.
– Шутишь, Бруннер, – ответил Клос, ощутив легкое беспокойство. Никогда нельзя недооценивать противника. – А что бы ты сказал, – нарочито тянул он, – о господине Пушке?
– Пушке? – удивился Бруннер и посмотрел на Гляубеля: – А что ты думаешь о нем?
Гляубель пожал плечами:
– Никогда не интересовался этим человеком.
– Я располагаю весьма интересными материалами, – проговорил Клос. – Нет сомнения, что Пушке передал одной их иностранных разведок совершенно секретные сведения о военных предприятиях Рейли. Вчера он пытался завербовать известного вам итальянца Риолетто.
Клос внимательно наблюдал за лицами и реакцией гестаповцев. Оба были ошеломлены.
«Что предпримет Бруннер? Отдаст ли приказ о немедленном аресте Пушке? – подумал Клос и посмотрел на часы. – Риолетто должен успеть, кажется, продумали все детали, хотя риск огромен».
– Арестуешь Пушке? – спросил Клос.
– Посмотрим, – недовольно ответил Бруннер. – Не люблю спешить, тем более в таком деликатном деле.
Влажные от волнения руки Клос сунул в карманы и снова посмотрел на часы, висевшие на стене. Риолетто уже должен быть в квартире Пушке, чтобы оставить там компрометирующие документы: рапорт Рейли в Берлин, сообщение о его выезде на испытательный полигон и сведения о продукции предприятий…
– Советую тебе, Отто, немедленно арестовать этого предателя, – сказал Клос.
– Я ценю твои советы, Ганс, – усмехнулся Бруннер. – И не забываю о помощи друзей.
– Благодарю, – ответил Клос. – Не возражаешь, если я доложу об этом своему шефу?
Вечером Клос вышел из здания гестапо. Ему предстояло еще встретиться с Данкой, а потом его ожидала беспокойная ночь. Клос не любил тревожных ожиданий. Он предпочел бы принять непосредственное участие в любой операции или открыто, с оружием в руках, сражаться с врагом на фронте.
На улице Баштовой он увидел Риолетто. Итальянец ожидал его у цветочного павильона.
– Как? – спросил Клос.
– В порядке. Однако же, отвратительная это работа, – ответил итальянец. – Пушке вернулся домой на десять минут раньше… Он даже не защищался, а только кричал, ужасно кричал. Все это длилось несколько секунд…
– Отвратительная работа, – повторил Клос. – Вам предстоит разговор с Бруннером. Он будет нелегким.
Риолетто понимающе кивнул:
– Знаю. Я готов. И когда только закончится эта проклятая война?
– Закончится. Поражение фашизма неминуемо, – ответил Клос.
– По профессии я химик, – сказал Риолетто, – и мечтаю снова заняться своим любимым делом.
Быстро опускались сумерки. В пригороде было безлюдно, здесь даже армейские патрули появлялись редко. Клос пришел в заброшенную мастерскую за две минуты до условленного срока. Присел немного отдохнуть. Наконец-то наступил последний вечер перед операцией. Данка возвратится к своим… Задание Центра должно быть выполнено.
Данка прибежала, еле переводя дыхание.
– Думала, что опоздаю, – проговорила она, – и не найду тебя. Рейли не хотел меня отпускать, как будто чувствовал, что больше никогда меня не увидит.
– За тобой никто не следил? – спросил Клос.
– Как будто бы нет, – неуверенно ответила Данка. Она вспомнила, что, когда свернула с Польной на Огродову, заметила силуэт мужчины, показавшегося ей знакомым. Больше она никого не видела. Немного поболталась по городу, ибо не было полной уверенности, что за ней не следят.
– Пойдешь к Мартину, – сказал Клос, – и узнаешь, как обстоит дело с готовностью к операции. Центр благодарит тебя.
– Спасибо, – шепнула Данка. – Что будем делать с Рейли?
Ответить Клос не успел. Услышав шорох, негромкие шаги, а потом грохот – кто-то налетел на ведро. Клос резко повернулся и увидел Гляубеля, который стоял с пистолетом в руке.
– Руки вверх, Клос! И ты тоже! Выше, выше ручки! – властно скомандовал Гляубель. – Я не ошибся. Теперь вы в моих руках… Провалился ты, Клос…