Советская цивилизация т.1
Шрифт:
Как же ведут свою войну богатые с помощью демократии? Соблазняют людей политическим равенством, которое путем промывания мозгов на время утверждают как наивысшую ценность — гораздо более ценную, нежели равенство социальное. Как дается политическое равенство? Равным разделением власти между гражданами. По принципу “один человек — один голос”. Никаких королей или КПСС, обладающих особо весомым голосом, нет. Все равны, и Ротшильд, и нищий. Каждый свою частицу власти может осуществить через выборы. Вроде, все логично, и против этого никто не возражает. И как только этот порядок принимается и закрепляется Конституцией — все! Мышеловка захлопнулась. Богатые просто скупают голоса бедных, будь то безработные ткачихи Иваново,
Впрочем, если быть точнее, богатые первым делом “выгоняют” бедных с рынка. Конечно, не насилием, упаси боже. Только ласковым словом — спектаклями непрерывных скандалов, передачей “Куклы”, демонстративным ничтожеством продажных политиков. В массовое сознание нагнетается мысль, что “политика — дело грязное”, и на выборы лучше не ходить, не пачкаться. Таким образом, достигается первое условие — на выборы парламента у нас порой не приходит 75% избирателей, почти все бедное большинство, а на выборы президента — половина. Как видим, без всякого насилия и пока еще без преступных манипуляций с бюллетенями от выборов отсекается большинство бедных.
Это экономит богатым огромные деньги — выкупать голоса приходится у немногих. Нужное число тщательно рассчитывается, экономика должна быть экономной. Треть остается без оплаты — для КПРФ. Подавитесь, козлы! Треть и так проголосует правильно — это сами богатые и их челядь. Значит, торговаться приходится только с третью идущих на выборы избирателей. Это олигархам по карману. Тем более, что многих подкупают “виртуальными ценностями”. Мол, вот-вот войдем в наш общий европейский дом, уже и Шредер готов в Православие записаться. Или запугивают “виртуальными ужасами”. Бабушек — что Ельцин обидится и пенсии отнимет, верующих — что коммунисты снова Храм Христа Спасителя взорвут. Социологи работают, зря свои доллары не получают. Они знают, кого чем можно напугать.
Так возникает общественный строй-мираж. Бедные в нем как бы исчезают, благополучная половина их просто не видит. Из бедности выхватываются гротескные фигуры, даются с комическими комментариями. Их образ обволакивается рекламой “сникерсов”, становится частью несуществующего мира. Все путем, мужики. Опыт (например, Бразилии) показывает, что при наличии продажной художественной интеллигенции и наркотического телевидения вполне достижим такой порядок, при котором одна половина граждан не просто не видит, но уже почти и не верит в существование второй половины, живущей вообще без регулярных доходов. Народ исчезает. У нас это сделать потруднее, чем в Бразилии, потому что зимы холодные, но в целом к этому дело идет. Половина вымрет — и вторая половина этого не заметит.
Иначе в данной модели демократии быть не могло. Ибо демократия у нас — это снятие запрета на геноцид бедных. Если хотите, снятие запрета на убийство ближнего. В этом ее главная суть, все остальное — мелочи. Более того, дальше будет именно быстрое вымирание, и прежде всего русских, ибо черкесы, чукчи и буряты на самом деле эту демократию не приняли и продолжают свою жизнь как народы. Им главное, чтобы дети у них рождались. А что они свои голоса продают, так они на эти бумажки плевать хотели.
Что же такое была у нас диктатура пролетариата? Главный ее смысл был в запрете именно на эту демократию. Жесткий запрет на убийство ближнего — для тех, кто сам этого запрета не понимает. Диктатура пролетариата вдруг появилась, и почти все ее возжелали, именно потому, что наши либералы после Февраля 1917 г. наглядно суть этой демократии всем показали. И русские, которые тогда почти поголовно были крестьянами (хотя бы и фабричными или “в серых шинелях”), очень хорошо эту суть поняли.
Термин диктатура пролетариата, как уже было сказано, в России употреблялся как метафора и не имел классового смысла. Когда во время перестройки начались дискуссии о том, имел ли пролетариат в советской системе диктаторские полномочия, это вызывало недоумение: такие понятия никогда и не понимаются буквально. Сегодня в России демократами называют себя поклонники кровавого диктатора Пиночета, но никто же при этом не понимает слово “демократ” буквально. Назови хоть горшком, важны дела.
В политическом смысле диктатура пролетариата означала, что у богатых изъято главное средство власти — возможность отвращать людей от участия в выборе жизнеустройства и скупать их голоса. Бедные действительно стали влиять на ход жизни — гораздо больше даже, чем того хотело советское государство. Другое дело, что потом, став “средним классом” или номенклатурой, дети бедных стали легко подвержены соблазнам, но это уже другая история.
В социальном смысле диктатура пролетариата означала запрет на убийство бедных богатыми. Равный доступ к минимуму пищи, то есть право на жизнь, было утверждено как не подвергаемое обсуждению Откровение. Никаких голосований по этому вопросу не допускалось. Из этого и вытекали 34 млн. пайков во время военного коммунизма, для всех горожан, — и банкиров, и трубочистов. Из личных симпатий, злоупотребив своей властью, Ленин выхлопотал паек первой категории (как для молотобойца) для антикоммуниста академика Павлова и его жены. Но без коррупции ведь никакая власть не обходится, хотя коррупция коррупции рознь.
Утвердив равенство в вопросе жизни и смерти, диктатура пролетариата была вынуждена наложить мораторий на равенство атомизированных голосов — на демократию для богатых. Иначе, как ни крути, убийство бедных было не остановить. Хотя бы на 70 лет. Как нам теперь вылезти — вот вопрос.
Одним из главных мотивов в антисоветской идеологической кампании в годы перестройки была мысль о якобы благодатном развитии России в конце XIX — начале ХХ века, прерванном революцией. «Россия, которую мы потеряли». Мысль эта глубоко ложная. Наши «демократы» и «патриоты-антисоветчики» обосновывают ее с помощью грубых подтасовок. На них им давно указывали, так что повторение старых доводов является сознательным обманом.
Говорят, например, о быстром росте промышленности. Да, в России развивалась та самая «дополняющая Запад» промышленность, почти целиком принадлежащая иностранному капиталу, за которую сегодня ратует Чубайс. Вот каково было положение к 1910 г. В металлургии банки владели 88% акций, 67% из этой доли принадлежало парижскому консорциуму из трех банков, а на все банки с участием (только участием!) русского капитала приходилось 18% акций. В паровозостроении 100% акций находилось в собственности двух банковских групп — парижской и немецкой. В судостроении 96% капитала принадлежало банкам, в том числе 77% — парижским. В нефтяной промышленности 80% капитала было в собственности у групп «Ойл», «Шелл» и «Нобель». В руках этих корпораций было 60% всей добычи нефти в России и 3/4 ее торговли.
В дальнейшем захват российской промышленности и торговли иностранным капиталом не ослабевал, а усиливался. В 1912 г. у иностранцев было 70% добычи угля в Донбассе, 90% добычи всей платины, 90% акций электрических и электротехнических предприятий, все трамвайные компании и т.д.
При сумме государственных доходов России в 1906 г. 2,03 млрд. руб. государственный долг составил 7,68 млрд., причем на 3/4 это был внешний долг. Дефицит госбюджета в России составлял почти 1/4 доходов и покрывался займами. Финансовое положение государства было крайне неустойчивым.