Советские вожди шутят. От Ленина до Горбачева

Вострышев Михаил

Инесса Арманд 1 сентября 1920 года записывает: «Раньше я, бывало, к каждому человеку подходила с теплым чувством. Теперь я ко всем равнодушна. Горячее чувство осталось только к детям и В. И. [1] Во всех других отношениях сердце как будто бы вымерло. Как будто бы, отдав все свои силы, свою страсть В. И. и делу работы, в

нем истощились все источники любви, сочувствия к людям, которыми оно было так богато. У меня больше нет, за исключением В. И. и моих детей, каких-либо личных отношений с людьми, а только деловые».

1

Ленину.

Появился даже анекдот о мемориальной доске на стене одного из домов Женевы: «Здесь в 1910 году В. И. Ленин скрывался с И. Ф. Арманд от Н. К. Крупской».

Ходоки

В своем рабочем кабинете в Кремле 3 января 1919 года Ленин принял крестьянина деревни Васютино Лопатинской волости Весьегонского уезда Тверской губернии Ф. Ф. Образцова, командированного сельскими коммунистами к Ленину с ходатайством о помощи в строительстве сельского Народного дома вместо сгоревшего в конце 1917 года. Глава правительства побеседовал с ним о политике партии и советской власти по отношению к беднейшему и среднему крестьянству. Надо заметить, что это был не единственный случай, время от времени Ленин принимал в Кремле делегации рабочих и крестьян. А когда приезжал на заводские митинги, обязательно в перерывах или по окончании митинга беседовал с рабочими. Иногда он специально давал указания секретарям доставить к нему в ближайшие дни ходоков из деревни. Эти встречи поднимали престиж «демократичного» правителя государства. Кроме того, Ленин надеялся, расспросив крестьян, понять, что творится в российской деревне. Авторитет его от встреч с простыми мужиками, конечно, вырастал, но вот только Владимир Ильич вряд ли мог добиться от них правдивого рассказа о своей деревне.

Появился анекдот:

Пришли к Ленину ходоки. После беседы с ними он вызывает Дзержинского и говорит ему:

– Всех немедленно расстрелять! Но сначала угостить крепким чаем.

Совет народных комиссаров

Как проходили еженедельные вечерние заседания Совнаркома, вспоминал Николай Семашко: «Владимир Ильич ровно в 6 часов (без опозданий!) выходит из двери своего кабинета в зал заседаний; все наркомы на местах. Здоровается и окидывает взором – действует ли вентиляция (или открыты ли форточки) зимой, открыты ли окна летом в жару. Строго запрещалось курить: об этом напоминали надписи на столе заседаний и стенах. Курильщики должны выходить для курения в соседнюю комнату. Но бывало так, что завзятые курильщики не могли выйти в другую комнату, так как обсуждался их вопрос. Это относилось прежде всего к наркомпроду [2] Цюрупе: он не выпускал сигары или папиросы изо рта, а между тем какой вопрос в те годы не был связан с продовольствием? В комнату заседаний углом вдавалась голландская печка, и таким курильщикам разрешалось курить за углом и пускать дым в отдушину печки. Иногда за углом два-три курильщика заводили разговор шепотком, но затем, увлекшись, переходили на более громкий разговор. Тогда Владимир Ильич, шутя, восклицал: „Запечные тараканы! Потише!“ Разговаривать во время заседания запрещалось даже шепотом: записками перекидываться можно было, но разговаривать – нельзя. Речи были кратки, вопросы в повестке дня должны были быть хорошо подработаны. Горе тому, кто вносил вопрос недоработанным, заставляя, таким образом, напрасно терять время: Владимир Ильич крепко распекал за это. Речи должны были состоять главным образом в мотивировке практических предложений и в изложении последних. Когда автор начинал „растекаться мыслию по древу“, Владимир Ильич прерывал и говорил: „Ваше время истекло“, – хотя никакого письменного регламента прений у нас не было».

2

Наркому продовольствия.

Конец ознакомительного фрагмента.