Советский рассказ. Том второй
Шрифт:
— Никуда она не девается, крепко стоит, — говорит Сенька.
— Свалится ведь.
— Не перьвой раз. Учить нечего, как маленького. Ну-ко, вон туда еще, ну-ко…
— Ой, гляди, Семен!
— Чего мне глядеть? Стоит как церква. Давай вон эти еще… Да и все, пожалуй, уйдут.
— Да что тебя, лешой! — ругается Тайка. — До крыши класть будешь? Сейчас полетит все!
— У меня не полетит, сказано, домой иди. Перьвой раз, что ли? Складу все на одну. У меня да полетит… У Груздева сроду не летывало.
— Тьфу, дурак, прости господи!
— Полетит… У меня не полетит, у меня как припечатано, это уж точно.
— Семен!
— Во! Полетит. Да ее теперь и валить не свалить,
Поленница с грохотом разваливается.
Груздев еле успевает отскочить в сторону. Он восхищенно моргает, глядя на беспорядочную кучу поленьев, произносит:
— Хм… Ведь так и знал, что шарахнется!
1968
Фазлиддин Мухаммадиев
Поединок
1
Борца-молодца можно узнать за версту. Мало того что пахлавоны внушительны с виду, они, каждый на свой манер, к тому же еще и любят подчеркнуть богатырскую осанку. Если один, к примеру, отращивает длиннющие, словно сабли, усы, чтобы этим нагонять страх на соперников, то другой придумывает себе особую походку, и от его поступи земля издает тихий гул и легонько вздрагивает; третий же полагает, что большой колыхающийся живот, величиной с добрый казан, обескураживает противника, хотя известно, что во время борьбы такое брюхо доставляет хозяину больше неприятностей, чем пользы.
Ахмадбек разительно отличался от подобных силачей. Человек, впервые увидевший его, не мог бы себе представить, что такой вот обычный с виду мужичонка в течение долгих лет бессменно носил звание сильнейшего борца довольно-таки большой округи. Однако из этого вовсе не следует, что Ахмадбек замухрышка. Вовсе нет. Фигура у него ладная, роста он выше среднего, широкогрудый, с хорошо развитыми мышцами рук и ног, с крупной головой и высоким открытым лбом. Но, сказать по правде, такая фигура еще не являет собой ничего богатырского. Осанка у Ахмадбека была скорее как у простого дехканина-землероба. Да и жиденькие усики из-за явного небрежения хозяина не знали даже, в какую сторону им закручиваться — то ли вверх, то ли вниз, то ли в сторону ушей. И походка у него, хотя и твердая и неторопливая, нисколько не напоминала величавого шествия прославленных борцов.
Одни утверждали, что Ахмадбек — хитрец и нарочно прикидывается эдаким невзрачненьким простачком, чтобы во время борьбы усыпить бдительность противника, а затем вдруг свалить и припечатать его к земле. Другие спорили: если Ахмадбек побеждает хитростью, тогда почему же он осиливает и тех пахлавонов, которые знают его насквозь? Нет, хитрость тут ни при чем, дело в умении и силе, хитростью еще ни один пахлавон не обрел славы.
Да и впрямь таджикская национальная борьба очень своеобычна. Она требует и ловкости, и силы рук и ног, и развитых мышц поясницы, и могучей шеи. Если вы человек сильный, но неповоротливый, может случиться так, что какой-нибудь юнец, не обладающий и половиной вашей силы, но зато ловкий, возьмет да и уложит вас на обе лопатки, не успеете вы дойти и до середины майдана. Ну а если вы хоть в тысячу раз ловчее самого ловкого существа на свете, но в подходящий момент не воспользуетесь своей сноровкой, то и тогда победа может ускользнуть от вас.
Противники Ахмадбека не могли взять его ни силой, ни ловкостью. Бывало, стоит он посреди майдана, словно врос в землю, как старинная маслобойка, больше чем наполовину ушедшая в землю, а его соперник, освоивший, как говорится, все семьдесят семь приемов борьбы, недоумевает, когда же он умудрился оказаться поверженным на землю.
А состязаясь с гороподобным богатырем, Ахмадбек искусно вынуждал его кружиться по майдану и, доведя
Однако и в победах Ахмадбека, и даже в его жизни люди видели нечто необыкновенное, и поэтому о нем ходили самые невероятные слухи. Говорили, например, что Ахмадбек человек не простой, а осененный знамением свыше. Да, да, утверждали они, какой-то святой, несомненно, покровительствует ему. Все пахлавоны на свете обязательно упражняются — либо периодически борются с равными себе силачами, либо занимаются гирями или еще чем-нибудь вроде этого. Но еще никто и никогда не видел, чтобы Ахмадбек тренировался. С тех пор как он стал помогать своему ныне покойному отцу и занялся ремеслом предков — земледелием, он не знал иного занятия, кроме пахоты, выращивания зерна и овощей, ухода за садом и рытья арыков… И все-таки, когда бы он ни выходил на майдан, его тренированный годами противник не мог устоять против него.
Правда, каждодневный труд дехканина — та же тренировка, а бригадир к тому же только Ахмадбеку поручал пахоту и посев на крутых склонах Белой горы. Там, где другой не сумел бы пройти и с вязанкой хвороста, Ахмадбек пахал на быках. И омач [39] Ахмадбек выстругал себе по руке сам. Приподнять и переставить этот омач из одной борозды в другую было под силу только ему.
Однажды, как рассказывают, пахал он там землю, когда из райцентра прискакал гонец с известием, что после обеда назначено состязание, в котором Ахмадбек обязательно должен участвовать. Ахмадбек ответил отказом, так как обещал бригадиру до завтрашнего дня перепахать участок. Посыльный вернулся в райцентр ни с чем, но часом позже воротился вместе с дехканином из кишлака Дихиболо и председателем районного комитета физкультуры и спорта. Как оказалось, председатель комитета попросил председателя колхоза послать кого-нибудь на замену Ахмадбека, пока тот будет на состязании.
39
Омач— деревянная соха.
Ахмадбеку не оставалось ничего иного, как отправиться в райцентр, но не прошло времени, за которое можно успеть выпить чайник чаю, как сменивший его дехканин сорвался с кручи и расшиб плечо.
То, что после четырех лет войны Ахмадбек вернулся целым и невредимым, тоже вызывало в свое время много разнотолков. Ведь во всем горном Дарвазе не было дома, в котором не оплакивали бы одного или двух мужчин, или кто-нибудь вернулся с фронта непокалеченным. А Ахмадбек каким пошел на войну, таким и воротился. Правда, однажды поблизости разорвался снаряд, и, хотя Ахмадбек успел броситься в окопчик, его засыпало землей. Однополчане откопали Ахмадбека, но после этого он целый месяц ничего не слышал. В голове гудело, словно осиная семья устроила там улей, и временами в ушах что-то сильно свистело. Когда доктора обращались к нему с вопросами, он видел только, Как шевелятся их губы, и до него доносилось лишь: гум-гум-гум и бам-бам-бам.
Месяц спустя Ахмадбек вернулся в строй.
Когда он рассказывал землякам про свои военные приключения, его простые и бесхитростные истории, в которых он ничего не преувеличивал и не пытался выставить себя героем, выслушивали с величайшим вниманием и уважением. Однако односельчане, беседуя между собой, утверждали, что он все-таки человек не простой…
2
Настроение у Ахмадбека было паршивое. Тяжелые думы одолевали его. Уже в который раз этот выскочка Мухаммадмурад портил ему радостно начавшийся день!