Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи

Медведев Рой Александрович

Первый кризис Советской власти произошел уже в 1921 г. Никакая диктатура не могла бы тогда спасти большевиков от поражения и краха, если бы Ленин не начал проводить «новую экономическую политику» и не предпринимал бы соответствующие этой политике изменения в самой доктрине. Жизненный уровень крестьян и рабочих стал улучшаться, возрождалась надежда, и страна начала быстро двигаться вперед. Укрепилось и государство, возрос авторитет как партии, так и ее доктрины.

Второй кризис Советской власти начался в конце 1928 г. и продолжался пять лет. Этот кризис был, однако, преодолен не за счет какой-то новой либерализации в экономике и в политической жизни страны, а за счет массового террора. Богатая часть крестьянства была попросту уничтожена, «ликвидирована как класс». Остальная часть крестьянства была принудительно объединена в колхозы. Вся жизнь и деятельность крестьян была взята под жесткий контроль партии и государства. В коллективизации преобладали не экономические, а политические мотивы. Поэтому репрессии обрушились и на часть бедных крестьян и середняков, которые противились коллективизации. В городах были ликвидированы «нэпманы» и почти полностью уничтожены остатки «буржуазной» и «мелкобуржуазной» интеллигенции. Внутри партии была ликвидирована и запрещена всякая оппозиция. В последующие годы террор распространился и на кадры самой партии, армии и Советского государства. Идеологическая доктрина КПСС была снова изменена, но она строилась теперь не

столько на обещаниях лучшей жизни, сколько на культе личности Сталина. Экономика страны продолжала развиваться и в 30 – 40-е гг., но она приобрела военно-мобилизационный характер. Часть населения страны и в эти годы поддерживала режим, партию и ее идеологию. Однако главной опорой власти стал постепенно созданный при Сталине привилегированный слой партийно-государственной бюрократии, номенклатура, организованная на принципах жесточайшей дисциплины и полного повиновения «верхам». Это было не социалистическое, а тоталитарное общество, которое сохранило лишь некоторые внешние признаки социализма. Победа в Великой Отечественной войне во многих отношениях лишь укрепила сталинский тоталитаризм, но он не мог существовать без самого Сталина.

Третий кризис Советской власти начался после смерти Сталина в 1953 г. и продолжался также около пяти лет. Этот кризис был преодолен за счет многочисленных уступок крестьянству, рабочим, служащим и интеллигенции. Материальное положение народа в 50-е гг. заметно улучшилось. Развитие экономики происходило быстрыми темпами, и некоторые экономисты считают 50-е гг. наиболее успешными в истории советского народного хозяйства. Валовой национальный продукт увеличился в 1951 – 1960 гг. в 2,5 раза, тогда как в США и Великобритании прирост ВВП составил только 30 – 50% за эти десять лет. Существенные изменения были внесены и в идеологическую доктрину КПСС, достаточно вспомнить в этой связи о решениях XX и XXII съездов партии. В общественной жизни страны стали появляться некоторые элементы социализма, и был провозглашен курс на строительство в СССР коммунистического общества. В 60-е гг. произошла лишь коррекция этого курса. И в экономике, и в политике, и в идеологии руководство КПСС продолжало политику мелких уступок и маневрирования. В 70-е гг. экономическое развитие СССР стало заметно замедляться. Советский Союз не сумел в большинстве случаев использовать возможности научно-технической революции и начал существенно отставать в соревновании с миром капитализма. Но в это же время в стране непомерно возросли военные расходы. Гонка вооружений истощала советскую экономику. Материальное положение значительных масс населения оставалось низким, а во многих регионах страны оно снижалось. Росло недовольство, которое власти старались сдерживать путем непрерывных, хотя и не массовых репрессий и давления. Сохранялся застой и в идеологии, что подрывало авторитет и влияние официальной доктрины КПСС. В стране сохранялись в 60 – 70-е гг. значительные элементы тоталитаризма и власть номенклатуры.

Четвертый кризис Советской власти начался в конце 70-х – начале 80-х гг. Это был кризис экономический, идеологический и моральный. Он был связан также с деградацией и старением номенклатурной элиты. «Перестройка» была попыткой выхода из этого кризиса, но попыткой неудачной. Горбачев и его окружение не смогли улучшить материальное положение народных масс и таким образом ослабить их недовольство. Изменения в идеологических доктринах КПСС были более значительными, но они носили характер импровизаций. Поддержка этих начинаний со стороны интеллигенции сочеталась с ропотом и протестом влиятельных слоев номенклатурного партийного аппарата. Не сумев укрепить экономический, социальный, идеологический фундамент режима, М. Горбачев стал в то же время проводить демократизацию, т.е. проводить демонтаж номенклатурной диктатуры. Падение режима при такой политике становилось неизбежным. Советский Союз можно было сравнить с очень высокой башней, которая имела, однако, недостаточно прочный фундамент. Между тем строители продолжали возводить все новые и новые этажи, не обращая внимания на образовавшиеся перекосы и не укрепляя фундамента и несущих конструкций. Успех Дэн Сяопина в Китае был связан в первую очередь с существенными изменениями в идеологических доктринах, которые позволили обеспечить этой громадной стране не только высокие темпы общего экономического роста, но и значительное улучшение материального положения народных масс. Ни Горбачев, ни руководство КПСС в 80-е гг. с этой задачей не справились.

Некоторые дополнительные соображения

Быстрому разрушению государственных структур СССР предшествовало разрушение идеологии КПСС, а затем и самой КПСС. После этого Советский Союз как идеологическое государство и как новый социальный проект существовать уже не мог. Коммунистическая идеология или марксизм-ленинизм в его недавних догматических интерпретациях существовали не только в головах людей как система взглядов, моральных требований, ценностей и форм поведения. Эта идеология не только оправдывала, но и формировала системы государственной власти и экономические модели общества. Сверхцентрализация в экономике и в политическом руководстве – это все шло от идеологии, ибо именно таким призывал строить государство Ленин. Полная и всеобщая национализация всех предприятий и отрицание частной собственности на средства производства – это также идеологические требования, которые шли еще от «Манифеста Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса. Осуждение буржуазной демократии и плюрализма, многопартийности и свободы печати – это также идет от идеологии, от ленинского учения о диктатуре пролетариата. Поэтому крушение марксистской идеологии в ее сложившихся в СССР догматических формах с неизбежностью вело к крушению прежних форм государственности и экономического строя. Этот процесс можно было бы сделать более плавным и менее болезненным, если бы партия не отошла в 1928 – 1933 гг. от политики нэпа или хотя бы восстановила эту политику в 50-е гг. Даже в конце 60-х гг. время для такого поворота не было еще полностью упущено. Но к концу 80-х гг. для такого поворота уже не было ни времени, ни политических, экономических и иных ресурсов.

Марксистская идеология претендовала на научность, и эти претензии частично были обоснованы, так как марксизм возник не только из общественно-политических движений, но и из научных поисков XIX века. Однако общественные науки, а также философия и естествознание пошли в XX веке далеко вперед. Идеологические системы более консервативны. Из руководства к действию марксизм-ленинизм превратился в последние 60 лет в догму, оторванную от реальной действительности. Эта идеология существовала к тому же в искусственно созданных, тепличных условиях. Она не вела на территории СССР никакой реальной полемики с другими идеологиями. Лишенная иммунитета и охраняемая не доводами, а силой власти, эта идеология потерпела поражение – сначала в умах людей всего за 2 – 3 года политики гласности. Затем обрушились и те экономические и политические модели, которые были построены по устаревшим идеологическим схемам и чертежам.

Крушение коммунистической идеологии в ее прежних догматических формах и формулах не означало крушения социалистической идеи или полного отказа от социалистического выбора, от социализма как нового и более разумного устройства человеческого общества. Марксизм-ленинизм был одной из форм социалистической идеологии. Эта идеология в любой из своих интерпретаций соединяет

элементы науки и веры в лучшее будущее, она является отражением как реальной действительности, так и желаний и устремлений людей. Социализм обещает людям более справедливую, более свободную и более обеспеченную жизнь, он обещает как материальную обеспеченность, которая имеет свои границы, так и духовное богатство, которое таких границ не имеет. Эти обещания не были выполнены в Советском Союзе, где наше духовное потребление было даже более убогим и неполноценным, чем потребление материальных благ. Это не могло не породить протеста даже среди самих социалистов, который нашел отражение и в движении диссидентов, и в появлении «диссидентов в системе», к числу которых можно было отнести и Михаила Горбачева. Однако у них было слишком мало сил и времени, чтобы реформировать режим. Поэтому процесс разрушения старых догм, формул и всех прежних концепций происходил много быстрее, чем создание новых концепций и формул, основанных на общих идеях социализма. Начиная политику демократизации и гласности, Михаил Горбачев даже не подозревал, сколько скелетов прошлого находилось в кремлевских шкафах и сейфах. Уже вопросы, связанные с войной в Афганистане, или проблемы, связанные с секретными договорами 1939 г., с событиями в Новочеркасске в 1962 г., и множество других событий и решений прошлых лет не получили никакого убедительного ответа или хотя бы толкования. М. Горбачев просто не знал, как объявить стране и миру о документах, связанных с расстрелом польских офицеров в Катынском лесу в 1940 г. Как объяснить множество неоправданно жестоких решений и действий Советского правительства в 1918 – 1922 гг.? Снятие прежних ограничений и запретов в печати вызвало взрыв критики, направленной против всех институтов Советского государства и КПСС, и прежде всего против идеологии КПСС. Она оказалась не готова и не способна ни к ответу, ни к ответственности. Это привело к стремительно распространившимся сомнениям в легитимности режима, основанного на базе бесконтрольной власти КПСС. Требования об отмене статьи 6 Конституции СССР, в которой была законодательно закреплена «руководящая и направляющая роль КПСС», были вполне обоснованными и справедливыми. Однако после отмены этой статьи 6 партия не смогла удержаться у власти. У нее были громадные средства, но не было должной поддержки и авторитета в народных массах.

Догматическая идеология марксизма-ленинизма мешала не только развитию в стране здоровых демократических сил. Связанные с этой идеологией нормы и правила поведения мешали и развитию негативных тенденций внутри правящей советской и партийной элиты. Речь идет о процессах коррупции, злоупотреблениях властью, о реализации корыстных интересов многих региональных элит. Внутри КПСС в течение многих десятилетий шел процесс разложения правящей элиты. Однако на пути личного обогащения правящей номенклатуры и ее превращения в новый господствующий класс также стояла идеология марксизма-ленинизма, представлявшая собой хотя и крайне радикальную, но все же социалистическую идеологию. Большая часть людей из руководства КПСС 80-х гг. не принадлежала к фанатикам социалистической идеи, а многие из них видели в разрушении КПСС и ее идеологии шанс для себя. Не только догматизм, но и разложение значительной части кадров КПСС лишили партию сил сопротивления. Пока идеология марксизма-ленинизма была сильна и авторитетна, была авторитетна и партия, так как именно она была хранителем и толкователем этой идеологии. Однако по мере того как идеология теряла свой авторитет, теряла авторитет и партия. К началу 80-х гг. в идеологические формулы марксизма-ленинизма мало кто верил, и это ставило партию в трудное положение, несмотря на все ее внешнее могущество.

В Советском Союзе существовала не только партия, но и сложная система государственных органов, системы управления экономикой, системы связи и информации, силовые структуры, дипломатические службы и т.п. На всех этих системах лежала реальная ответственность за все дела в стране, за жизнеобеспечение и безопасность общества. Однако даже между собой почти все эти структуры поддерживали связь и координацию только через партийные органы, за которыми сохранялись права контроля и конечного решения, т.е. власть. Это была система партийных комиссаров, сходная с той системой военных комиссаров, которая была создана еще в годы Гражданской войны в Красной Армии. Конечно, министерства могли управлять своими отраслями и без ЦК КПСС. Однако речь шла только о текущих делах, так как все принципиальные решения в любой отрасли народного хозяйства должны были утверждаться в ЦК КПСС. Издательства могли выпускать книги и журналы и без телефонных звонков и согласований с ЦК КПСС. Но типография имела право печатать только тот текст, на котором имелся штамп цензора, подчиненного только партийным инстанциям. Иностранным наблюдателям часто казалось, что идеология и партия – это просто лишние или даже ненужные части сложной системы советского общества. Один из западных авторов с некоторым недоумением констатировал, что «коммунисты в советском обществе превратились в элиту привилегированных сверхштатных работников с обоснованной заинтересованностью в продлевании кризисов, которых они не могут разрешить. КПСС, ненужная ни для администрирования, ни для экономического менеджмента, тем не менее господствует в этих областях без всякого вклада в какую-либо из них». Это было слишком поверхностное и неверное суждение. Ни одно современное государство не может функционировать без политического руководителя и без общественного контроля. Однако в тех формах, в которых это политическое руководство осуществлялось в СССР в последние несколько десятилетий, оно было скорее тормозом, чем мотором экономического и культурного прогресса.

Не только в 50-е, но и в 60-е гг. экономическое развитие в СССР происходило более быстрыми темпами, чем в западных странах. Однако Советский Союз отставал в научно-техническом развитии и в производительности труда. В 70-е гг. наше развитие замедлилось, и оно сохраняло по преимуществу экстенсивный характер. Но все более заметное отставание СССР в экономическом и научно-техническом соревновании с капитализмом означало и поражение в идеологии, которая заявляла о преимуществах социализма именно с точки зрения организации и эффективности труда и его производительности. Ускорить развитие советской экономики можно было, только перестроив его научно-техническую базу. С этой точки зрения лозунги «ускорения», а также приоритетного развития машиностроения, которые были выдвинуты Горбачевым в первые годы перестройки, были правильными с формально-догматической точки зрения. Однако для поворота такого масштаба и у партии, и у государства уже не было достаточного политического ресурса. Народу обещали к 1980 г. полное изобилие, и люди устали ждать.

От проведения политики разумной достаточности в области вооружений и обороны Советский Союз перешел в 60-е гг. к политике военно-стратегического паритета со всем блоком НАТО, а затем и с Китаем. Этот паритет был достигнут и поддерживался около 15 лет, что некоторые из идеологов КПРФ и сегодня считают едва ли не самым главным достижением СССР и даже «подвигом советского народа». На самом деле это было самой большой ошибкой советского руководства, так как громадные материальные, научно-технические, людские и интеллектуальные ресурсы страны расходовались не на развитие экономики, не на улучшение жизни народа, а на производство военной техники. Страна просто не могла выдержать этой бешеной гонки вооружений и надорвалась на одном из ее очередных витков. Михаил Горбачев предпринял немало усилий для того, чтобы выйти из гонки вооружений. Однако для конверсии всего чрезмерно милитаризованного режима в СССР необходимы были время и средства, которых у него не было.