Советсткие ученые. Очерки и воспоминания
Шрифт:
Академик Н. Н. Семенов
В 1910–1917 годах в Петербурге только в двух высших учебных заведениях — в университете и Политехническом институте — были созданы минимальные условия для научной работы по физике. Преподавательский штат двух физических кафедр в университете состоял, если не ошибаюсь, из трех профессоров, двух приват–доцентов и шести преподавателей. Кроме того, при каждой кафедре работали обычно три молодых
Материально обеспечены были только профессора. Преподаватели получали очень маленькое жалованье. Жить в Петербурге с семьей было трудно (особенно дорого обходилась квартира), поэтому большинство из них загружали себя еще и преподаванием в гимназиях, в реальных училищах. Времени на экспериментальную научную работу поэтому совершенно не хватало.
Если учесть еще и то, что промышленность в царской России была в значительной мере связана с иностранным капиталом, а он не был особенно заинтересован в развитии русской прикладной науки на своих предприятиях в России, то получалось так, что количество активно научно работавших физиков (я не говорю, разумеется, о преподавателях, которые не вели собственной научной деятельности) в дореволюционном Петрограде было не больше 20–30 человек. Во всяком случае, все вместе, собираясь на семинары, помещались в одной небольшой комнате.
Сейчас в СССР есть немало крупнейших, прекрасно оборудованных физических институтов, большие физические отделы в химических институтах Академии наук и институтах промышленности. Много физиков работают в заводских лабораториях. Я не знаю точно, но думаю, что количество активно работающих физиков только в Ленинграде, например, измеряется ныне тысячами.
Как удалось осуществить этот грандиозный сдвиг за сравнительно небольшой отрезок истории? Решающим было то обстоятельство, что Советское правительство и Коммунистическая партия тотчас после Октябрьской революции поставили вопрос о быстром развитии науки в стране как один из главнейших. И это в годы, когда страна была объята пламенем гражданской войны, когда народное хозяйство было разрушено, когда холод и голод царили в городах молодой республики.
В то тяжелое время, в 1918–1920 годах, когда само существование нового общественного строя подвергалось опасности, Советская власть создала в Ленинграде и Москве целый ряд научно–исследовательских институтов, причем в первую очередь не узкоприкладных, а чисто научных — по основным разделам естествознания. При Народном комиссариате просвещения было организовано Главное управление по науке. Оно возглавило эту большую работу. Так в Ленинграде возникли тогда Физико–технический институт академика А. Ф. Иоффе, Оптический институт академика Д. С. Рождественского, Радиевый институт В. И. Вернадского и В. Г. Хлопина. При Академии были созданы Математический институт академика В. А. Стеклова и Физиологический институт академика И. П. Павлова. Зародились тогда и многие другие научные учреждения. Подобная картина наблюдалась и в Москве.
В. И. Ленин отчетливо понимал, что надо быстрейшим образом развивать широкий фронт передового естествознания, которое должно было стать теоретической основой развития техники и промышленности буду–щей великой страны социализма. Каким даром предвидения, какой мудростью и твердостью надо было обладать, чтобы направить в то тяжелое время немногочисленные силы ученых на создание большой теоретической науки, а не только на решение многочисленных частных технических задач, которые ставило перед наукой разрушенное народное хозяйство страны.
Новые научно–исследовательские институты были поначалу в общем невелики и малолюдны, так как в царской России по каждой отрасли знания работало считанное число ученых. Первой задачей было собрать всех этих ученых — многие из них во время гражданской войны рассеялись по стране. Далее надо было обеспечить их материально, хотя бы настолько, чтобы поддержать их здоровье и дать им возможность плодотворно работать. Для этой цели по предложению В. И. Ленина была создана комиссия по улучшению быта ученых. Через сеть Домов ученых она обеспечивала снабжение научных работников продуктами, одеждой, топливом. И вместе с тем организация таких домов способствовала творческому общению ученых.
Если не ошибаюсь, в 1921 году был создан новый организационный центр развития науки — Научно–технический отдел Высшего Совета Народного хозяйства (ВСНХ). При этом отделе стала возникать в начале 20-х годов дополнительная разветвленная сеть научно–исследовательских институтов промышленности. Эти институты впоследствии превратились в цитадель советской научно–технической мысли и положили начало бурному расцвету нашей техники. Если до 1921–1922 годов исследовательские институты ютились в помещениях вузов и пользовались скудным старым оборудованием, то с этого времени началось строительство специальных помещений для институтов и оснащение их новейшими приборами.
Несмотря на острый недостаток валюты, правительство выделяло значительные средства для закупки за границей научного оборудования. Я помню, как в ту пору академик А. Ф. Иоффе поехал в Германию, чтобы закупить приборы для Физико–технического института. Он привез первоклассное оборудование, по тем масштабам-— в большом количестве, и наши нужды были полностью удовлетворены.
С 1923 года многие ученые, особенно молодые, стали систематически направляться для усовершенствования в тогдашние передовые научные центры Западной Европы.
Все эти мероприятия Советской власти вызвали в среде наших ученых, как молодых, так и старых, необычайное воодушевление. Перед ними открылись широкие возможности для проявления научной и организаторской инициативы. Они увидели необъятные горизонты применения науки на благо страны, на благо людей.
Совсем молодые люди ставились во главе отделов и лабораторий, а иногда и во главе целых институтов. Мне было 24 года, когда я стал заведовать лабораторией электронных явлений в Физико–техническом институте, и 26 лет, когда меня назначили заместителем директора этого института.
Самой трудной в то время была проблема быстрого увеличения кадров ученых — их было тогда столь мало, что они никак не могли бы обеспечить успех большого дела. И поистине чудесно, как в течение менее чем десяти лет эту проблему удалось решить.
В 1920 году — все еще среди голода и холода — начала восстанавливаться работа вузов, и со всей страны, из самых разнообразных слоев населения, потянулась в институты и университеты влюбленная в науку, способная молодежь. Из этой–то молодежи мы отбирали наиболее талантливых юношей, и обычно уже со второго курса они, параллельно с учебой, начинали работать в качестве младших научных сотрудников в исследовательских лабораториях.