Совмещение реальностей
Шрифт:
— Тебя, Владмир, разве что лошадь перепить может, и куда оно в тебя влезает не пойму. Да ладно нет у меня времени с тобой припираться. Пошли в палаты, я на твоего гостя поближе посмотрю. Человек, вон совсем босой, уже который час, а полы то каменные, холодные, да и одеть его не помешает, а уж потом мы с тобой обсудим, кто правильно себя ведёт, а кто нет.
— Ишь, как тебя прорвало, не любишь правду то о себе. Ладно, не ворчи, пошли в нижние палаты. Там у меня спальни, оружейные, кухня, ну, в общем, всё не парадное хозяйство. Вообще я не люблю наверху быть. Больно там всё торжественно, поднимаюсь туда только по большим приёмам…
— Или когда пьянку очередную устраиваешь со своими дружками, гвардейцами, — продолжил за Владмира княжеский портной.
— Ну, ты и язва Пантелеймон. Ты в глазах гостя из меня уже пропойцу сделал.
— А, что не так? Если бы Его светлость не грозил тебя, всяк раз после этого в вепря превратить, или выслать на дальние границы, то ты спился бы давно.
— Ой, ой, ой! А не ты ли во всех этих пьянках заводила?
Так припираясь, они добрались до крайней комнаты. Комната была достаточно большой. У дальней стены стояла широкая, покрытая балдахином кровать, по углам удобные кресла, несколько стульев, шифоньер, у окна письменный стол с принадлежностями, чуть в стороне книжный шкаф, заполненный книгами, с другой стороны горка с разнообразной посудой. Из комнаты вела ещё одна не очень приметная дверь.
— Проходи брат Алексий. Это гостевые хоромы, располагайся. Вон за той дверью, там нужник, умывальня, в общем, всё, что надо. Вы тут с портняжкой пока разбирайтесь, а я пойду, распоряжусь на счёт завтрака. — С этими словами он вышел.
Алексей ещё раз осмотрелся, и только сейчас заметил, что портной притянул за собой огромный кофр и уже начал его распаковывать.
— Пантелеймон, я правильно понял, так тебя звать, — обратился Алексей к портному, отрывая его от занятия.
— Да именно так. Я придворный княжеский портной. Конечно это не основное моё занятие, у меня в центре большой дом моды, но князя тоже кому-то надо обшивать, ведь не будет он, как простой смерд по крамницам бегать. А тебя Алексий звать, ты прибулец?
— Да я и сам не пойму пока кто я, а звать да, Алексей. Вот и познакомились. Пантелеймон, я пойду пока умоюсь хотя бы, а то как-то скверно себя чувствую.
— Погоди, мил человек. Наставник, конечно, мне тебя показал, но я ещё на месте пару мерок сниму, для уверенности, а там иди, мойся, в порядок себя приводи, глядишь, к тому времени будет и во что облачить тебя для начала. — С этими словами Пантелеймон уже вовсю хозяйничал вокруг Алексея, промеряя его. Буквально через три минуты он закончил и отпустил гостя приводить себя в порядок.
Умывальня с нужником представляла собой достаточно большой и хорошо обставленный санузел. Основную площадь занимала огромная, начищенная до блеска медная ванна, чуть с боку виднелся такой же медный умывальник, поодаль, у другой стены располагался унитаз, несколько своеобразной формы, сделанный их какого-то неизвестного Алексею, белого материала. Труб, подвода воды и отвода канализации видно не было, хотя всё было оборудовано привычными кранами с двойными барашками, что свидетельствовало о том, что вода из них должна течь как холодная, так и горячая.
Алексей попробовал открыть по очереди краны. Всё получилось как дома. Из кранов текла нормальная, чистая вода, холодная и горячая, он добился комфортной температуры и начал набирать ванну. На полочках стояло большое количества различных баночек и бутылочек, что было в них, гадать не хотелось, и он вышел, позвать Пантелеймона, для консультации.
— Пантелеймон, будь добр, подскажи, что там к чему.
— С удовольствием, — отозвался тот, — Вот смотри, — он начал перебирать банки и бутылки. — Вот это, он отставил несколько, — соли для воды, различные аромотизаторы, и тому подобная чепуха. Вот это, — он собрал в кучу ещё несколько бутылочек, — мыло для головы, а это, — он указал на следующую партию, — мыло для тела, вроде всё, ни каких излишеств тут нет, а дальше сам выбирай, что тебе по вкусу, да какой запах больше понравится.
— Спасибо, Пантелеймон.
Ванна набралась, Алексей насыпал туда немного первой попавшейся под руку соли и с удовольствием погрузился в горячую, ароматную воду.
Голова в месте удара болела, он аккуратно ощупал её. Ничего страшного там не было, ссадина и только. Он всё-таки вовремя заметил удар и успел инстинктивно немного отклониться и тем самым смягчить его, если бы не это, всё могло закончиться значительно хуже, булыжник которым приложилась к его голове секретарша шефа, был достаточно велик, чтобы проломить его голову. О том, что толкнуло её на этот шаг, сейчас думать не хотелось. Сейчас надо было обдумать ситуацию, в которую он попал, благодаря этому булыжнику. А ситуация была одно слово — дрянь. С Аней вчера поругались, и она теперь пребывает в полной уверенности, что он, Алексей Мещеряков развлекается с этой стервой, Люськой. Как после этого Ане в глаза смотреть, да и объяснять всё? А что объяснять то он ещё и сам никак не мог понять, да и когда объяснять придётся, тоже. Судя по всему, здесь он задержится надолго.
Казалось, это был какой-то фантастический сон. Сколько раз, погружаясь в детстве, в романы братьев Стругацких мечтал парнишка о дальних мирах, чужих и таких враждебных человеку планетах. Как уже взрослым и опытным воином, оставшись там, на границе с Пакистаном, прикрывать отход своей группы, контуженный и раненый он, попав в плен к духам, на очередном допросе вспоминал приключения вечного воителя и мечтал, что вот сейчас откроется портал и все муки закончатся. Нет, это были только мечты, а муки и страдания заканчивались только тогда, когда на выручку приходили боевые товарищи, и вытаскивали его. И только тогда жизнь начиналась с начала. И был госпиталь и новое задание, и новый бой. Но как случилось в этот раз. Ведь это не красивый фантастический роман. Это жизнь, его жизнь, жизнь, которая уже, якобы начала налаживаться, всё связанное с риском было позади, страданиями, потерей боевых товарищей и постоянным балансированием на лезвии ножа. Как это могло случиться, в этой жизни, в жизни в которой уже появилась Аня, появилась надежда на создание семьи и нормального человеческого быта, в которой не было места боли, страданию и смерти. Так нет вот тебе, пожалуйста. Откуда взялась эта Люська, с её хахалями. Что теперь подумает, Аня, как ей объяснять, что с ним произошло, и что он сейчас не с Люськой кувыркается в постели, а неизвестно где вообще. Да и вернётся ли он домой, придётся ли что-то кому-то объяснять, этого Алексей ещё не знал.
— Алексий, — послышался из комнаты громкий голос Владмира, — хватит там плескаться, вылазь, завтрак готов.
Алексей смыл с себя мыльную воду, насухо вытерся, висевшим в комнате полотенце, и надел красивый атласный халат.
— Ну, вот уже совсем на человека похож, — глянув на него, констатировал Владомир. — присаживайся за стол, хотя нет, сначала оденься, тут Пантелеймон уже кое-что тебе подготовил.
Возле кровати стояли сапоги тонкой кожи, на кровати лежала белая рубаха и чёрные брюки.
— Вот это да, когда же ты всё успел сделать то? Я совсем недолго мылся.
— Ты не расспросами занимайся, а одевайся, — посоветовал Алексею Пантелеймон, — а я погляжу всё ли ладно.
Брюки сели идеально, сужающиеся к низу они мягко облегали ноги, заправленные в сапоги, ни сколечко не топорщились, белая рубаха с широкими рукавами и кружевным воротником, была заправлена в брюки, широкий атласный пояс имел кольца для пристёгивания ножен меча с левой стороны и шлейки для кинжала с правой. Оглядев себя в высоком зеркале, Алексей остался доволен. Сюртук остался лежать на кровати, что не оставил без недовольства Пантелеймон, но Алексей, сославшись на то, что обстановка не официальная, да и лето на дворе, извинился и клятвенно пообещал после завтрака всё-таки сюртук померить. Но портной не отстал, заставил-таки одеться полностью, удовлетворённо крякнул, махнул рукой.