Совок 9
Шрифт:
Я сделал озабоченную сосредоточенность на лице и принялся пристально рассматривать юную страдалицу.
— Ты, Лиза, зря полотенцем свои прекрасные лучезарные глаза натираешь! — мягко упрекнул я плакальщицу, не обращая в этот момент никакого внимания на Пану. Стоящую позади неё и бережно гладящую пельменную воровку по горемычной голове, — Заодно и щёки свои натрёшь и они тоже, как у пьяной колхозницы у тебя покраснеют! И станешь ты сразу некрасивой, а я напрочь разочаруюсь в твоей внешности! Да, Лизавета, скорее всего, так и случится! Пожалуй, что я передумаю на тебе жениться! Я уж лучше тогда на Лиду или на Наташку внимание своё посильнее обращу! И не тебя, а кого-то из них в
Мадам Левенштейн, собиравшаяся по первости встрять в мой коварный монолог, обескуражено замерла, так и не прикрыв своего безупречно сработанного в Израиле фарфорового рта. А внимательно слушавшая меня Лизавета, вдруг опомнилась и, подскочив, как сайгак, унеслась в сторону ванной.
— Ну и засранец же ты, Сергей! Мерзавец ты, ей богу! — осуждающе качая головой, через минуту отмерла и Пана Борисовна, — Я всё, конечно, понимаю, но так же нельзя! Лиза же еще совсем наивная дурочка! — она шагнула к плите и, всё еще сомневаясь, стоит ли меня кормить, принялась переставлять какие-то кастрюльки разных цветов и размеров. При этом неодобрительно вздыхая.
— Я сама! — завопила, взбесившимся метеором залетевшая на кухню Елизавета. И почти отпихнув от плиты Пану, взялась греметь посудой, — Ты ничего не понимаешь! У твоей Лидки сиськи еще меньше моих! А эта твоя кобыла Наташка, чтоб ты знал, она готовить вообще не умеет!
— Господи! — охнула и ладонью прикрыла глаза Пана Борисовна, — Лиза, ну разве так можно?! Ты же приличная девушка! Ты не должна выражаться в подобном тоне! Запомни, никто из приличных молодых людей и даже Сергей, на дух не переносят хабалок!
Выдав эту фразу, Левенштейн почему-то смотрела не в сторону Лизаветы, которой она предназначалась, а на меня. И взгляд этот был, ничего хорошего мне не обещающим.
Да, определённо надо перебираться в свою трёшку! За время нашей разлуки со ставшей мне родной тёткой, слишком уж отвык я от жесткой руки и добродетельного нрава ортодоксального преподавателя истмата и истории КПСС. Следует поберечь её сердце и заодно свои нервные клетки.
А между тем, охочая до семейного счастья Елизавета, исправно метала на стол тарелки с разносолами. Которые, как оказывается, ожидаючи меня со службы, они с Паной наготовили в избытке.
Под строгим взглядом Левенштейн я старался вести себя пристойно и еду руками с посуды не хватал. Пережевывая идеально отбитого и прожаренного цыплёнка табака, я с величайшим удовольствием щурился, начисто позабыв про все свои невзгоды и даже про разбитую машину. Я наслаждался и гурманствовал, не забывая подкладывать в рот взбитое на сливках и сдобренное сливочным маслом нежнейшее, как воздух, картофельное пюре.
Жизнь, весь непростой сегодняшний день, без всякого сострадания лупившая меня своей жуткой прозой по голове и по всем прочим частям моего тела, уже не казалась мне такой беспросветной и жестокой.
— Видишь, Серёжа, какая Лизонька молодец! — прервала мои гастрономические грёзы тётка, — Честно говоря, я и сама в высшей степени удивлена! Можешь не верить, но почти всё, что на столе, это лизиных рук дело!
— Да! Я всё сама! — гордо подтвердила тёткины слова искрящаяся гордостью девчонка, — Пана Борисовна тебе чистую правду говорит! А Наташка твоя ни в жизнь так не приготовит! — категорично заявила Лиза, не заметив, как едва заметно поморщилась Левенштейн, не оценив изящества её прямолинейности.
Насытившись и чувствуя себя почти счастливым человеком, я впервые за день расслабился и неожиданно для себя зевнул, вовремя прикрыв рукой рот. То, что я напрочь утратил бдительность, меня, в конечном счете и подвело под монастырь.
Хорошо, что Пана в этот момент стояла, отвернувшись к раковине с посудой, а Лизетта проявила снисходительность и не стала акцентировать внимание на грубейшем нарушении этикета. От этого я еще больше расслабился.
Именно в этот момент и грянуло!
— Ты, правда, на мне женишься? — спросила, как выстрелила, Елизавета, напряженно глядя мне в глаза, осоловевшие от блаженной сытости и не ожидавшие такого коварного подвоха от наглой малолетки. — Ты же сам сейчас сказал, что если… — голос Лизы перехватил нервный спазм, а распахнутые глаза соплюхи начали наполняться слезами. — Мне уже восемнадцать скоро!
Я замер, словно меня окатили жидким азотом, а стоявшая к нам спиной Левенштейн, даже уронила в раковину что-то металлическое.
— Ну, что, доигрался, манипулятор недоделанный?! И не вздумай сейчас превращать всё в комедию! — прошипела она, медленно оборачиваясь и глядя в мою сторону, как революционные матросы взирали на замершее в ужасе Учредительное собрание.
— Конечно, он женится, Лизонька! Куда ж он теперь от нас денется! — с нарастающей весёлой уверенностью, елейным голосом принялась заверять она урюпинскую хищницу, подловившую меня за язык. — Вот подрастёшь немного, школу окончишь, а потом и в университет ко мне поступишь. Вот уж тогда он на тебе обязательно женится! Я ведь всё верно говорю? Всё так, Сергей?! — придавила меня ледяным взглядом тётка
Пана Борисовна Левенштейн смотрела на меня такими суровыми глазами, что сам того не желая, я утратил присутствие духа и медленно кивнул головой. В ответ она мне погрозила кулаком.
Много чего ожидал я от сегодняшнего сумасшедшего дня. Я бы не удивился даже аресту или того хуже, печальному факту своей безвременной кончины. В том смысле, что смерти.
Но того, что я, находясь в здравом уме и не под пистолетом, дам согласие на собственную женитьбу, пусть даже в далекой перспективе и тем более, на Лизке-ссыкухе, я не мог предположить в самом кошмарном сне. Играл-играл в футбол на минном поле и на тебе, наступил! Пожалуйте! На кусок колбасы попался! И тут еще ехидно улыбающаяся Пана, снова ласково поглаживающая по голове светящуюся от счастья наивную дурочку Лизу. Всё это несерьёзно, конечно, но как мне теперь со всеми моими дамами отношения конспирировать?! Ведь эта соплюха, запросто что-нибудь учудит, стоит ей только что-то заметить! Уж я-то её достаточно хорошо изучил! И назад не отыграешь. Попробуй ей сейчас объясни, что у взрослых в ходу такие шутки! Так взбрыкнёт, что беды потом не оберёшься. Опять сбежит на улицу или еще чего хуже! Уж кто-кто, а поработав участковым, я хорошо знал, какими крайностями иногда заканчиваются такие гормонально-психологические качели у соплячек пубертатного возраста. Особенно потерявших родителей и поживших на улице.
А, может, свой свисток на морской узел завязать?! И всего себя отдать работе?
Тьфу ты, какая глупость в голову лезет! Ну Лизка, ну мерзавка! Уж, если и ждал я какой беды от баб, то никак ни с этой стороны…
Н-да… Пойти в сортир и застрелиться, что ли?
Глава 9
Спать я ушел непобеждённым, но находясь в глубокой задумчивости и сопровождаемый торжествующим взглядом коварной мерзавки Елизаветы.
К счастью, пережитый вечером стресс никак не повлиял на мой здоровый молодецкий сон. Выспался я вдоволь. Дополнительной причиной тому, как я думаю, послужила изрядная доза водки, которую мы накануне выкушали с Копыловым.