Совращение строптивой: игра без правил
Шрифт:
"Боги, за что?!" — мысленно просипела я, ощущая, что тело немеет и конечности уже не подвластны мне.
Я молилась, чтобы моя жизнь не оборвалась, ведь тогда малыш покинет этот мир вместе со мной. Душа кричала и рыдала, прося о помощи, но ее никто не слышал. Мое тело лишалось жизни и я готовилась переходить в иной мир…
Аэрон
Стоило переступить кольцо портала, и я сразу ощутил что-то неладное. Душа, что не знала покоя уже несколько дней, сжалась от предчувствия неминуемого.
Для
Спеша добраться до Кианы, кинулся к комнате Дарекса, без стука распахивая дверь.
От страшной картины, представшей перед глазами, остановилось сердце.
Бледная девушка бездыханно лежала на большой кровати, той самой, на которой мы еще пару дней назад ласкали податливое тело, и сгорали в желании, слушая томные стоны.
Дарекс, напоминая черную тень самого себя, сидел на полу, держа истинную за руку. В то время как искрящаяся жизнью Полария обливалась слезами, сидя в кресле, по другую сторону от Кианы.
— Что здесь происходит? — не решаясь нарушить тишину, прохрипел я.
Дракон вздрогнул, поднимаясь с пола.
— Аэрон… — безжизненно произнес он.
Никогда я еще не видел этого огненного ящера таким раздавленным, отчего становилось еще страшнее.
— Что с ней?! — повышая голос, зарычал я, кидаясь на бледного правителя.
Ответом мне была тишина.
— Я спрашиваю, что с ней?! — взревел я и, кинувшись на правителя севера, схватил его за грудки. — Бесполезный ублюдок! Ты должен был присматривать за ней! Ты не должен был отходить от нее!
Сходя с ума от непонимания, ярости и боли, тряс не сопротивляющегося дракона, чувствуя, как сгораю в собственной агонии.
Кулак встретился с лицом Дарекса, и мужчина отлетел в сторону, а я рванул к кровати той, которую любил всей душой.
— Киана, милая! Проснись! Умоляю! — голос дрожал, на глаза опустилась пелена безумного отчаяния. Прижав к себе хрупкое тело истинной, я взвыл, не в силах стерпеть эту чудовищную боль.
— Как мы без тебя, слышишь?! Как без нашего малыша?! — я не слышал ничего, не мог поверить в жестокость своей судьбы.
У меня не было ничего. Я не знал любви и тепла… Но появилась моя девочка…
Я умолял богов забрать меня, лишь бы они сохранили две жизни, ставшие для меня центром мира.
Целуя холодную кожу, прижался к ее животу, и замер, вслушиваясь в еле уловимое сердцебиение.
— Он жив, — прошептал Дарекс. — Я стараюсь поддержать ребенка магией, пока лекари ищут выход.
— Что с ней случилось? — вновь зарычал я, до сих пор не получив ответ.
— Мы все еще не поняли. Кто-то из знахарей утверждает, что Киана слишком слаба, чтобы выносить этого ребенка. А мы все усугубили, наделив его силой обоих. Другие не согласны с утверждением, но давать точные заключения не спешат, — прохрипел Дарекс, возвращаясь на прежнее место.
Его ладони вспыхнули пламенем, которое тут же проникло в тело истинной.
— Киана все еще жива… Во всяком случае, смерть не наступила. Душа еще заперта в ее теле, и нам остается лишь молить богов, чтобы она справилась. А ребенка нам следует поддерживать самим…
Мне не требовалось говорить дважды, устроившись по другую сторону от девушки, я призвал магию, ощущая, как она проходит под тонкую кожу, стремительно достигая цели.
“Я сделаю все возможное, призову лучших врачей! Если есть хоть крупица надежды, я верну ее!” — клялся самому себе, чувствуя, как, в ужасе за жизнь любимых, дрожат руки.
Не знаю, сколько времени мы просидели, вливая в Киану свою магию, но из онемения меня вывел ласковый голос королевы Поларии.
— Мальчики, передохните хоть немного…
— Мы отдохнем, когда все образуется, — прохрипел я, в сотый раз прислушиваясь к сердцебиению нашего ребенка, которое, казалось, стало увереннее, вселяя в нас надежду.
— Аэрон прав, мама, — подтвердил Дарекс.
— Но как же… — вытирая слезы, начала она, но в дверь негромко постучали и на пороге появился Фалерон.
— Прошу простить за беспокойство, но один из лекарей настоятельно просит выслушать его, — поклонившись, строго отчеканил пожилой мужчина.
— Впусти! — потребовал правитель драконов, и Фалерон испарился лишь для того, чтобы спустя минуту впустить седого старика.
— Ваши величества, прошу простить мне мою наглость, но позвольте притронуться к вашей паре, — поклонился он. — У меня есть одно предположение, но я не решусь судить, пока не удостоверюсь.
— Делай, что должен, — не дожидаясь реакции Дарекса, ответил я, и лекарь, кряхтя, приблизился к изголовью кровати.
Все в комнате внимательно наблюдали за уверенными действиями старика. Взяв какую-то ватную палочку, он провел под губой девушки, после чего аккуратно окунул ее в стеклянную колбу.
Попросив Дарекса, перевернуть руку Кианы, кольнул белоснежную кожу, сцеживая в другую склянку кровь.
В общей сложности лекарь минут десять крутился вокруг нашей пары, осматривая белки глаз, пытаясь прощупать пульс и вслушиваясь в сердцебиение нашего малыша.
— Не хочу вас обнадеживать раньше времени, но для умирающего, пульс у плода очень сильный. Что разрушает теорию моих коллег. Если бы леди Киана не могла выносить его, к этому времени началось бы отторжение, и ребенок начал бы слабеть. Здесь что-то другое…